В салоне температура Венеры. Я чувствую, как капельки пота выступают на коже и тут же испаряются.

Исхаков смотрит на мои губы, на свой палец, который я обхватила, и если бы глаза могли еще потемнеть, они бы непременно стали иссиня-черного цвета.

Он сглатывает, я делаю то же самое. Между нами нет неловкости, лишь затяжное напряжение, которое усиливается. Оно давит на все органы чувств и до чертиков пугает. Меня так точно.

– На месте, Демид Альтаирович, – говорит бессменный тихий водитель, о котором я и правда начала забывать. Будто за рулем не человек, а робот. Без слуха и простого человеческого любопытства.

Рука Зверя опускается, задевая грудь.

Во рту вкус чужой кожи. Соленой, с горчинкой. Кончик языка, кажется, запомнил отпечаток пальца, потому что я до сих пор кружу им, будто повторяя незамысловатый рисунок.

– Возможно, и я правда ввяжусь в драку, если кто-то будет пялиться на твои губы дольше положенного. Маша.

Каждое слово сильным ударом отражается внизу живота и опускается в промежность. Черт, мне нравится, как он это сказал.

– Не стоит. Они и так… Ваши, – выдавливаю. От сказанного колотит. Слова кажутся мне очень откровенными и возбуждающими.

– Твои.

– Не поняла…

– Не хер мне “выкать”. Твои губы теперь принадлежат мне.

Его грубость на грани. В другой ситуации я бы влепила этому мужчине пощечину. Но слабость развилась во всем теле на последней фразе. И мне захотелось подчиниться этому сильному мужчине.

И узнать, что значит, мои губы теперь принадлежат ему.

Демид помогает мне выбраться из машины, подав руку и, не отпуская, вместе идем к современному зданию.

– Подумал, что рестораны могли тебе уже надоесть.

– А вы любите решать за других, Демид, – флиртуя, говорю.

В гардеробе толкучка, но Исхаков умудряется как-то отгородить меня от всех людей.

– Да. Решаю, – без колебаний отвечает, – и ты опять мне выкаешь, Маша, – добавляет на ухо.

Зал временной экспозиции до отвала набит журналистами и искусствоведами.

Кажется, никому нет дела до новых гостей, но я постоянно чувствую на себе чей-то взгляд. И зачем я только напялила такое откровенное платье?

Вцепляюсь в руку Демида, ища поддержки и опоры. Это странно вообще. Чтобы Исхаков меня защитил? Мир скорее перевернется, чем зверь вступится за кого-то, кроме себя.

– Добрый вечер, Демид, – очень красивая блондинка, наверное, единственная, кто решил подойти поздороваться. Хотя основная масса была в курсе, кто пожаловал на открытие выставки всемирно известного художника.

– Арина, – спокойно говорит и чуть кивает. Как бы здравствуй.

Мне почему-то захотелось сильнее прижаться к Демиду и показать ей, что с Исхаковым именно я.

Нелепая ревность, непонятно откуда берущая корни.

– Я от тебя звонка ждала, – игнорируя меня, продолжает.

Ее кожа матовая и чистая. Девушка высокая, с идеальной прической и едва заметным макияжем. Только красные губы выделяются. Цвет один в один мой.

Ненавижу красный цвет.

– Был занят. Хорошего вечера, Ариелла, – грубо отшивает свою любовницу.

Мое тело стало деревянным, даже ноги не сгибаются.

Он ей нравится, очень. Может, она влюблена в него. А зверь привел меня, и теперь девушка злится.

Циничный и холодный Исхаков. Так легко отказывающийся от того, кто ему перестал быть нужным.

– Любовница? – спрашиваю. В глаза не смотрю, охватываемая невнятными чувствами.

– Была. Когда-то.

Врет. Уверена. Его голос дрогнул на секунду. Даже у зверя бывают промахи.

– А сейчас? Кто-то есть? – я по-прежнему не смотрю ему в глаза, потому что не нахожу силы. Такой разговор для меня непривычен.