Машина нервно тряслась на рытвинах проселочной дороги. Дождик, зарядивший накрапывать, еще когда Сергей закидывал корзины с собранными грибами в багажник, уже прекратился, однако небо было затянуто серыми непроглядными тучами. Дорога шла через лес, монотонно сменяли друг друга сосны, ели, березы и снова по кругу сосны, ели, березы… Изредка этот нескончаемый хоровод ярких осенних красок сменялся ручьем или небольшой речкой, через которые дорога перекидывалась мостами, и снова лес вставал сплошной стеной.

Мужичка, стоявшего на мостике, Сергей приметил издалека. Дорога, раньше петлявшая, здесь, сбегая с небольшого пригорка, вытягивалась в ровную струну, и в чистом осеннем воздухе видимость была замечательная. Мужичок, одетый вполне прилично, облокотившись на перила моста, грустно и задумчиво смотрел на протекавшую внизу реку. Услышав мотор машины Сергея, он встрепенулся, глянул искоса, затем вроде бы решил поднять руку, оглянулся на реку, встряхнул головой, будто отгоняя какой-то сон, и тогда уже совершено уверенно шагнул на дорогу и поднял руку. Сергей остановил машину и открыл окно.

– До Крестов не подбросишь?

– Нет проблем, садись.

– Спасибо.

Мужик уселся на переднее сиденье, повозился немного и затих, медитативно смотря перед собой. Несколько раз он вздыхал и, видимо, порывался что-то сказать, но сам себя обрывал и снова в молчании разглядывал набегавшую дорогу. Минут через десять езды он все-таки решился завязать разговор и спросил о максимальной скорости машины. Сергей просветил его о технических характеристиках своей «Хонды». Тот вздохнул.

– Эх, была бы машина…

– Нет своей?

– Нет и не будет. У меня только мотоцикл был.

Он посопел, взглянул искоса на Сергея и продолжил:

– С него-то все и началось. Вся моя история.

Было видно, что ему очень хочется рассказать Сергею какую-то совершенно потрясающую фантастическую часть его жизни, но чего-то он боится. Сергей задумчиво протянул:

– Всякое бывает. Места-то непростые.

– Вот-вот. Непростые… – мужик посопел, снова вздохнул глубоко и, видимо решившись, начал рассказывать.

– Я, знаешь, парень, был видным женихом. И в работе первый, и деньгами богатый, и был у меня мотоцикл японский. Тоже вот «Хонда». Специально за ним аж в Москву съездил, у известного гонщика покупал задорого. Вернулся и ну гонять. Тогда-то дороги всё получше были, да и мотоцикл подходящий взял, чтобы по нашим кочкам ездить. Под это дело и познакомился я с девчонкой одной. Катались мы с ней много, как свободная минута, так в седло прыгнули да покатили. Объездили, считай, весь район, да еще в соседний заглядывали. А уж как на трассу вый-дем, так только держись. Ветер свистит, а она ко мне прижмется, и так хорошо…

Он, спросив разрешения, закурил, и снова уставился в переднее стекло на дорогу.

– Катались мы, катались, и как-то закрутилось у нас. Ночь тогда была осенняя. Последние деньки катались перед зимой. Вот как раз на том самом мостике она мне в любви призналась. Я-то тогда был ёж колючий, да на все с шуточками, а она – огонь-девка. Чуть что не по ней – до драки дело доходило. Вот и стоим мы, а она мне и говорит: «Люблю, мол, тебя больше жизни и без тебя свет не мил». Я так с подковырочкой и спрашиваю: «Что, и жизни себя лишишь, если откажу?» А она вскинулась, посмотрела так молниями из глаз: «Не веришь?!» Вскочила на перила, да и сиганула с моста в реку.

Он замолк. Сергей вел машину и думал, что сказать. После недолгих размышлений он всё же спросил: