– Энинг, мы еще долго здесь будем торчать?

– Подождите, ваше величество.

Крестьяне приблизились и нерешительно смотрели на нас, высматривая того, кто здесь главный.

– Вы что-то хотели сказать? – подбодрил я их.

– Э-э, милорд, мы тут, значит… Э-э, мы, я вот и Питер, видели кое-что и не знаем, важно ли это, ваша милость, – заговорил один.

– Вы скажите, а мы решим, – вежливо подбодрил я их, не обращая внимания на нетерпение Ратобора и хмурого Отто.

– Мы в лесу были… такое дело. И вдруг видим – всадник. Несется во весь дух как угорелый. Мы, знамо дело, удивились… негоже ребенку так скакать, так и до беды не далеко.

– Проклятье, Энинг, ты был прав. – Нетерпение Ратобора вмиг сменилось самым пристальным вниманием. – Вы уверены, что это был ребенок? – повернулся он к крестьянину.

– Да, э-э… – крестьянин замялся, не зная, как обратиться к Ратобору. – Как есть мальчишка, ваша милость. А тут из-за поворота еще всадники. Верно, Питер?

Второй крестьянин, все это время не проронивший ни слова, согласно кивнул.

– Вот, значит, – продолжил первый. – Я и говорю тогда: «Глянь-ка, Питер, разбойники за ребенком гонятся», а он мне: «Не похожи они на разбойников». – Тут крестьянин удивленно посмотрел на Ратобора, который пытался немедленно продолжить погоню и которого с трудом удерживал Отто.

– Продолжай, – мрачно попросил я. – Они догнали мальчишку?

– Вот прямо здесь, где ваша милость стоит. Мы вон из-за тех деревьев все видели. Догнали они того мальчишку. А перед этим, значит, видели мы, как мальчишка тот что-то в кусты выкинул. Решали мы, что дальше делать, а тут вы зараз.

– Не мальчишка то был, – вдруг заговорил второй крестьянин. – Девка это.

– Да какая девка, Питер? – возмутился первый. – Ты что, совсем глаза потерял?

– А ну тише, – велел я. – Вы нашли то, что всадник откинул в кусты?

Крестьяне замялись. Питер нерешительно протянул какую-ту тряпку.

– Вот, ваша милость.

Я протянул руку, взял тряпку в руку и тут же почувствовал, как моя ладонь покрылась чем-то липким. О боже, это же кровь! Тряпка оказалась пропитана кровью! Я побледнел.

– Моей дочери не откажешь в сообразительности, – заметил Ратобор на китежском языке, который никто, кроме меня и, может быть, Отто, не понял, мрачно смотря на тряпку.

– Вы что, хотите сказать, что она это специально сделала?

– А ты еще не понял? Конечно, специально. Она же понимала, что рано или поздно, но мы догадаемся, по какой дороге она поехала. Вот и оставила нам способ отыскать ее. – Видя мой недоумевающий взгляд, Ратобор пояснил: – Это же кровь моей дочери. По ней любой маг сможет отыскать ее местонахождение. Понимая, что ей не уйти от погони, она оторвала кусок одежды и пропитала его своей кровью. А потом ей оставалось только улучить момент и выкинуть тряпку.

– А амулеты? – спросил Ролон. – Разве у вашей дочери нет защитного амулета? Не помешает ли он взять след?

Ратобор отмахнулся:

– Если моей дочери хватило ума оставить нам этот след, то уж выкинуть свой защитный амулет она догадается.

– Вы больше ничего не находили? – повернулся я к крестьянам.

– Вот только это. – Крестьянин показал какой-то деревянный кругляшок, на котором было что-то вырезано.

Я взял его в руки удивленно рассмотрел.

– Это и есть амулет моей дочери.

– Отлично, – кивнул Ролон. – Теперь решим, что делать дальше.

Я кинул крестьянам кошелек.

– Возвращаемся в замок!

– Что!!! – Ратобор и Отто удивленно уставились на меня. Только Ролон согласно кивнул.

– А то! Мы не можем сейчас пускаться в погоню. Во-первых, у нас нет мага, который может взять след. Во-вторых, если Ольгу захватили люди Бекстера, а это наверняка он, я видел его на турнире, то их гораздо больше нас, и, следовательно, мы должны взять подкрепление и подготовиться получше.