– Что ты говоришь, Егор? Какой убийца? – Мама слушала меня, бледнея на глазах.

Я виновато ей улыбнулся и продолжил:

– Я могу предполагать, что дело происходило так: верл-а-ней перед турниром встретился с вами, сэр Альвейн, и предложил денег, много денег, за то, что вы, выйдя в первую тройку, случайно упадете с коня, а потом, не в силах продолжать бой, выберете его в качестве Тени. Скорее всего, первым вашим порывом было отказаться – ведь сколько бы денег вам ни предложили, на кону стояло гораздо больше – титул, замок, богатство, а все, что нужно, так это победить какого-то мальчишку. Думаю, убийца быстро убедил вас, что баронство вам не светит в любом случае. Не вам тягаться с рыцарем Ордена. – При этих словах по залу пронесся гул. Я обвел зал ледяным взглядом. – Да, я рыцарь Ордена и не намерен больше этого скрывать. – Я достал шеркон и бросил на стол. – Кто-нибудь хочет усомниться?

Молчание было мне ответом.

– Хорошо. Тогда я продолжаю. Альвейн согласился и сделал все так, как ему велели. Он знал, что ему не победить меня, и знал, что тот человек, которого он выбрал своей Тенью, убийца. – Я ненадолго замолчал, а потом посмотрел на бледного как смерть Альвейна. – Однако это все неважно. Я могу простить тебе то, что ты выпустил против меня убийцу, но я не могу простить тебе другого. Я не знаю, что ты делал в Тевтонии, когда бежал из Британии, но вряд ли твоя жизнь была честной. Однако я знаю кое-что другое. Мой друг… Буефар, в чьем замке мы сейчас находимся, рассказал мне кое-что. Он говорил, что нашел всех убийц, кроме двоих. Один руководил атакой на его замок, а другой был при нем на подхвате. Одного он отыскал в степях за Днепром. Второго он описывал как человека со шрамом на подбородке, идущим от правого угла губы наискось. Ваша борода маскирует ваш шрам, однако его можно разглядеть, если знать, что искать. Буефара, как всегда, подвела его доверчивость. Думаю, что вы были далеко не мелкой сошкой в тот день, когда головорезы ворвались в этот самый замок. Именно Буефара я вам и не могу простить.

– Браво, милорд. Вы не очень и ошиблись.

Я удивленно обернулся и увидел верл-а-ней, который в сопровождении двух стражей стоял у входа. Одна из его рук была перебинтована, но их все равно сковывала короткая цепь – Хоггард не хотел рисковать.

– Вы позволите? – Убийца невозмутимо подошел к столу, сел и стал неловко есть. – В вашей тюрьме, милорд, совсем не кормят.

– Ну это уже наглость!!! – взревел Хоггард, схватив того за плечо.

Я махнул рукой:

– Оставь его, Хоггард. Дай человеку поесть.

– Правильно. Всегда мечтал перед смертью хорошо поесть.

– А кто сказал, что вы умрете? – удивился я.

– Ну не дурак же я. После всего произошедшего вряд ли меня оставят в живых.

– Если я правильно понимаю, то вы всего лишь выполняли свою работу. Ваша смерть ничего для меня не решит.

Верл-а-ней резко выпрямился на стуле и удивленно уставился на меня. Его развязный тон исчез как по мановению волшебной палочки.

– Вы что, серьезно?

– Абсолютно. Сердиться на вас – все равно что сердиться на ветер, потому что тот дует. Не по собственной же воле вы охотитесь на меня. Настоящий убийца ведь не вы, а тот, кто платит вам деньги.

Убийца растерянно посмотрел на меня:

– Мне говорили, что вы славитесь своей непредсказуемостью, но такого… такого даже я не ожидал. Вы, милорд, первый, кто понял нашу сущность.

– У меня были хорошие учителя. И они всегда говорили: первое, узнай себя. Узнавши себя, ты сможешь побеждать часто. Второе, узнай врага. Узнавши врага, ты будешь побеждать всегда. А я был не самым плохим учеником, если судить по тому, что, несмотря ни на что, все еще жив.