Легко понять, какое ощущение испытывает неуверенный взрослый, когда у него есть ребенок – его отпрыск, человек, по отношению к которому по праву и положению вещей он не испытывает страха, чуждости. Только в отношениях с этим ребенком-сыном (или дочерью) взрослый ощущает свободный контакт, воспринимает его как часть себя. С ребенком он не испытывает страха быть обиженным, отвергнутым, то есть в нем продолжается «Я» взрослого. Необходимо обладать определенной неуверенностью сознания, чтобы понять преимущества, которые определенный тип матери ощущает в клонирующем контакте с собственным ребенком: «Он не может сказать мне нет, он не способен на инакомыслие, его удел – согласие». Чтобы понять это, представьте, что бы вы почувствовали, взяв щенка: что-то, что наделяет вас смыслом конкретности, территориальности «Я». Из этого положения можно прояснить многое. Если я – ребенок – оказываюсь рядом со взрослым, который эгоистично ищет возможность удовлетворения своих удовольствий без потребности кого-либо колонизировать, тогда, просыпаясь, я оказываюсь на своей территории. Напротив, если со мной тот, кто испытывает жажду, голод, неуверен, то, когда я просыпаюсь, чувствую себя чужаком на своей территории.

Даже если в организме всегда остается априорный факт собственного блага, когда я пытаюсь выразить его в феноменологическом действии, я должен действовать согласно уже управляемым ситуациям.

У многих людей присутствует ощущение хорошего инстинктивного начала. Однако в момент совершения действия превалирует голос, команда, привычка. За каждым патологическим застоем есть примитивный жизненный инстинкт, не включенный в жизненные функции, непознанный и запрещенный. Каждое инстинктивное направление ребенка должно развиваться согласно определенному параметру, вне которого он не существует.

«Сверх-Я» устанавливает привычку жизни, которая ориентируется на нечто внешнее по отношению к данному организму. Так происходит в патологическом случае. Напротив, «Сверх-Я» важно и жизненно необходимо, когда организм обучается за небольшое количество лет тому, на понимание чего в одиночку ему потребовались бы тысячелетия. «Сверх-Я» – это огромное и, тем не менее, опасное богатство. С помощью структуры «Сверх-Я» организм обучается великим вещам в считанные мгновения. Это означает, что посредством «Сверх-Я» маленькому индивиду удается постичь целый мир как органический факт и почувствовать весь мир как продолжение себя. «Сверх-Я» по своей жизненной структуре предоставляет ребенку всесилие мира. Однако это происходит в том случае, если не происходит обмана со стороны других элементов, испытывающих голод, жажду и не имеющих иного источника их утоления. Как уже было сказано, «Сверх-Я» действует скрытым от «Я» образом. Определенный тип ответственности, сравнение различных параметров, перевод чувств в слова, необходимость вербализации для общения с другим человеком, разграничение между субъектом и объектом – все это уже является «Сверх-Я».

«Сверх-Я» – это не простая интроекция этики или морали родителей, пусть даже в простом фрейдовском понимании: оно структурирует модальность инстинкта и обуславливает любую энергетическую функцию жизни гражданского человека.

«Сверх-Я» – это производная энергия социальной среды, которая вступает в метаболизм с органическим и через соответствующее обуславливание определяет как постоянный условный рефлекс всю деятельность индивида. Таким образом, со стороны организма мы получаем действительное энергетическое увеличение, которое становится структурой жизни в самом организме.