— Так и знал, шлюшка, что ты мой член любишь сосать.

Стоит ему с силой пихнуть член в рот, как я с таким же триумфом смыкаю челюсти и начинаю усиленно давить.

— А-а! — раздаётся вопль, а в следующую секунду в волосах такая боль начинается, словно он пытается скальп снять. Но волосы отрастут, а вот член ему новый никто не пришьет. Но Абрамов конечно сильнее, потому что стоит ему дернуться, как я от крика рот раскрываю и отпускаю на волю мерзкий отросток. Абрамов вскакивает с кровати и смотрит на свою игрушку. А там кровь, и во рту у меня привкус металла. Никогда еще боль другого человека не приносила мне такое облегчение.

— Ты, сука, что делаешь то? — орет он и из джинсов пистолет достает. Я моментально скатываюсь с Олимпа, где чувствую себя победительницей, в самую темную норку, где хочу превратиться в мышку. – Дуло прислоняется к виску, а рука сжимает горло.

Умирать не хочу, но в его глазах такое безумие, что кажется я живу последние секунды. И пусть. Так даже легче.

— Ебаная шлюха! Ещё и тупая. Нормальную жизнь тебе предлагаю, а ты мне член удумала откусить? Извиняйся, сука, если жить хочешь, извиняйся!

— Убей меня. Лучше убей, потому что я ни о чем не жалею. И если ты еще раз член мне в рот запихнешь, я его откушу. Богом клянусь, откушу.

— Откусишь, — дергает он меня сильнее, почти жизни лишает. – Только вот я не сдохну, а тебя отправлю в турецкий притон, где тебя на наркоту подсадят и сделают такой ласковой и нежной, что ты будешь сосать сотни членов абсолютно добровольно. За дозу. Хочешь, тварь, такой жизни. А для сестры хочешь?

— Моя жизнь уже ад. Потому что ты сам— дьявол.

— Не извинишься?

— Ни за что…

Он с размазху дает мне пощечину, отчего я отлетаю на подушки и бьюсь головой о деревянный подголовник. На затылке звенит, и я погружаюсь в серую темень, замечая только, что Абрамов уходит и оставляет меня одну. –

Просыпаться очень тяжело. Свет в глаза, голова болит, но тело словно в теплом коконе. На таком мягком матрасе, что впору расслабиться и улыбнуться. Но стоит вспомнить все обстоятельства, как губы поджимаются, а в глазах скапливаются слезы.

Я слышу голоса, сначала приглушенные, они становятся все громче. Один голос Абрамова, а второй мне незнаком.

— Она долго еще будет тюленем валяться?

— Ну что ты дергаешься, Захар. Все равно спать с ней ты не можешь, — неужели у меня получилось лишить Абрамова мужской силы. – Некоторое время.

— Я найду чем заняться, ты насчет Сони скажи.

— Я ей капельницу поставил, потому что девочка совсем без сил. Тебе кормить ее надо, а не сексом заниматься.

— Давай я сам решать буду, док.

— Да понятно, что сам. Просто ты пойми, что как бы ты не относился к живому товару, они все равно люди. Своих девушек в клубе ты хорошо кормишь. А эта чем не угодила.

— Пиздит дохуя. Я понял, буду кормить. Что еще?

— Витаминов выписал. Пусть пьет, как очнётся.

— Список пацанам отдай, все купят.

— Я тебе дубликат по телефону перешлю, проверь, а то эти остолопы еще спутают чего.

— Проверю, — цедит он сквозь зубы. – Когда она в себя придет?

-Ну, как бы мне не хотелось этого признавать, София слушет нас уже некоторое время. Правда, Сонечка?

Скотина. Такая же, как и Абрамов. И как он догадался.

— Соня,глаза открой,— дергает меня за ногу Абрамов, за что второй по плечу получает.

— Да, у вас я смотрю высокие отношения. Соня, я Петр Сергеевич. Если что понадобится скажите Захару, он меня вызовет.

— Веревка и мыло.

— Чувство юмора-это хорошо.

— Док, свали уже, а?

— Понял, понял, оставляю вас. Соня, берегите себя.