– Понеслась душа... по кочкам! – Я умоляюще закатил глаза к потолку. – Угомонись, старик, ты мне всю плешь уже прокапал своими нравоучениями. Вот дождешься, уйду я от тебя на вольные хлеба...

Последние слова являлись дежурной шуткой, к тому же не очень веселой. В действительности уйти в отставку с поста Проповедника мне было нельзя. Попытка такого бегства была однажды мной предпринята и результата не принесла. Где-то после первого полугодия безостановочных проповедей я потерял-таки терпение и решил, что пришла пора круто изменить свою судьбу. Никаких запредельных целей я перед собой не ставил: переквалифицироваться в обычного вольного скитальца – вот и все, что я планировал сделать. Свобода от возложенных неизвестно кем обязательств и легкая бродячая жизнь выглядели притягательно, и Арсений Белкин не устоял перед искушением.

Я рассудил, что сполна рассчитался с Балансом за все и ему не составит труда подыскать себе нового Проповедника. Но оказалось, на самом деле мой долг был неоплатным, и Добро навечно закабалило меня на борьбу со Злом. Очевидно, по причине моих неискупленных грехов, впечатляющий список которых явно висел у покровителей на видном месте. А дабы Арсений Белкин убедился в собственной глупости раз и навсегда, Баланс доходчиво разъяснил ему, кто в Терра Нубладо царь и бог...

Тот памятный приступ беспамятства – такой вот грустный каламбур – случился со мной в самый неподходящий момент. Я поднимался по лестнице в номер-люкс, снятый мной в «Туманном Бродяге» – одном из лучших постоялых дворов фуэртэ Кабеса, столицы Терра Нубладо. На руках у меня страстно дышала прекрасная Консуэла, настоящая королева этого заведения, владелец которого – оседлый торговец Бартоломео – отбирал девушек на «службу» путем сурового экзамена. Консуэла успевала подрабатывать здесь еще и певичкой. Пела она не ахти как, однако с лихвой компенсировала сей недостаток виртуозным мастерством в своей основной специальности.

Не каждому скитальцу было по карману позволить себе ночь с Консуэлой, однако со мной певичка согласилась уединиться за чисто символическую плату. «Для поднятия авторитета» – раскрыла Консуэла причину своей щедрости. Правда, я так и не успел спросить, чьего авторитета – ее или моего. Но то, что авторитет у Проповедника поднимается буквально на глазах, мог, наверное, заметить любой, кто в тот момент взглянул бы пониже моей поясной бляхи.

Вечер вышел на диво незабываемым. Я постарался на широкую ногу отметить свой уход в отставку с поста хранителя Баланса. Правда, приходилось делать это в гордом одиночестве, но к одиночеству я за полгода уже привык. Несколько забредших на ночлег постояльцев не стремились напрашиваться в компанию к одиозному Проповеднику, и если не считать их косых взглядов, ничто не мешало мне наслаждаться первыми мгновениями свободной жизни. А подсевшая ко мне за столик Консуэла, на удивление охотно откликнувшаяся на мой призывный жест, стала и вовсе главным украшением чудесного вечера. Украшением, которым мне предстояло насладиться по-настоящему уже у себя в номере...

Итак, мы поднимались по лестнице. Разгоряченная Консуэла шептала мне в ухо такие слова, от которых любая воспитанная девушка вмиг сгорела бы от стыда. Я нес проказницу в постель и предвкушал, как то, что она мне пообещала, вот-вот воплотится в реальность. Оставалось лишь распахнуть дверь номера и дойти до кровати, где вольный скиталец Арсений (достаточно кличек – пора бы, наконец, вернуть себе законное имя!) начнет в полной мере радоваться прелестям жизни...