– Нет, – когда Тео появился в нашей «шкурной»? И как давно? – Это произошло на самом деле. Так пришел Гнев в наш мир. И братья Керро стали его первыми Хозяевами. Тогда Гнев входил с огненными струями, которые падали с неба, и оставлял отметины на всем теле. Поэтому Хозяев Гнева видно было сразу. Их называли сначала не Хозяевами, а Отмеченными.

– Как у нашей Клен, да? – почему-то шепотом спросил Ранко.

Все разом посмотрели на меня. На росчерки черно-красных символов, покрывавших мои руки, плечи и ключицы. Малыши с любопытством и обожанием, а у средних близнецов во взгляде я заметила страх.

– Ну, вы же знаете, что нет у меня никаких признаков Гнева, – рассмеялась я, сминая зависшую паузу. – А это…

Я подняла руку и повертела запястье.

– Просто солярные знаки. Не только же у меня они проявляются. Пережитки, доставшиеся нам от предков. Они означают только, что в нашей родословной был кто-то, принявший на себя первый Гнев. Зачем ты их пугаешь, Тео?

– Как у Клен, – почему со злостью в голосе подтвердил Тео. Словно и не слышал, что я только что сказала.

Я еще раз покрутила запястьем. Теперь просто потому, что оно вдруг заныло. Все-таки переработала сегодня в своем огороде.

На следующее утро в Доме Шиори произошло чрезвычайное событие: братья нашли во дворе дохлую кошку.

Бедное создание, видимо, приползло под наш куст ракиты из последних сил и почило с миром. Там его нашел Юса, и мир для усопшей закончился.

Когда я выскочила из Дома, привлеченная подозрительной активностью во дворе, то застала картину, которая при всеобщем энтузиазме повергла меня в уныние. Все четверо окружили куст ракиты и с неистовым вниманием пялились на что-то, очевидно, невероятно интересное. В тот момент я еще не видела, что именно удостоилось их горячего внимания, но опыт-то у меня был. Исходя из него, я сразу поняла: это точно не являлось предметом благопристойным и питающим знаниями юношескую душу.

– От старости, – авторитетно заявлял Юса.

– Больная, – упорствовал Ранко.

– Уб-и-и-или, – в один голос страстно выдыхали малыши.

От меня до знаменательного куста ракиты оставалось несколько десятков метров. Я уже могла различить безжизненную серую шкурку на пожухлой траве и даже несколько мух, что вились вокруг нее.

– Не суйся, – крикнул Ранко, отодвигая локтем Юля. – Я сам.

Если младшие по неопытности лет не знали, как использовать находку по полной исчерпывающей программе, то у Юсы и Ранко уже были соображения на этот счет. Они настолько погрузились в созерцание, что не заметили, как я подошла. И теперь стояла за их спинами.

– Ты знаешь, где достать перьев? Только белых, Ранко, обязательно белых, – настаивал Юса.

Ранко казался обеспокоенным:

– А тебе не кажется, что уже поздно?

– Да в самый раз! Смотри, еще не закоченела! – старший близнец ткнул трупик длинной сучковатой палкой. – Только к вечеру…

– А белый дух сможет рассказать, кто ее убил? – поинтересовался Юль замирающим шепотом.

– Никто ее не убивал, – повторил Юса. – Она точно сдохла от старости.

Он повернуться, чтобы удостоить младшего близнеца братским снисходительным щелбаном, и тут увидел меня. Наверное, на нежном девичьем лице уже обозначилось отношение к данному предмету спора, потому что Юса растянул рот в до боли знакомой мне улыбке «ничего-особенного-мы-просто-погулять-вышли-рады-тебя-видеть».

– Т-а-а-а-к! – сказала я почти ласково.

– Это не мы, Ле, – пропищал Юль голосом, невероятно тонким от неожиданности, а старшие близнецы слаженно отступили на шаг назад.