- Сама справится, - улыбаясь, сказал он тогда слугам, столпившимся возле кровати, где она корчилась от страшных болей выворачивающих суставы.

Кина вспомнила, как валялась у него в ногах, моля о том, чтобы он помог ей. И только лишь когда прошли целые сутки, он вызвал шамана, и тот хмурясь и качая головой узнав о прошедшем времени, просто остановил обращение на том моменте, когда застал Кину, уже безвольно лежащей в горячке, почти на пороге смерти.

Уже после, она узнала, что брат подсунул ей специальное зелье, чтобы обращение началось раньше времени,… раньше на целых пять лет. Все это знали в общине. Все понимали, что так делать было нельзя. И кого-то другого наверняка осудили бы и даже изгнали бы за такое из общины, если бы конечно родные пострадавшего потребовали. Но за Кину не кому было заступиться. Мать умерла, а отчим смотрел на нее, как на мусор. Дед? Дед вообще… не иначе, как ублюдком не называл. Ее вернули отцу, но и его взгляд был ледяными. Он не удостоил ее даже словом. Посмотрел и ушел. Хотя Кина надеялась, что он хотя бы поможет ей просто жить где-нибудь вдали от всех. Купит маленький домик, она бы занялась каким-нибудь маленьким бизнесом.

Она все еще надеялась тогда, хотя бы на родного отца. Даже осмелилась написать ему об этом, пока жила в его доме. Но он лишь посмеялся в ответ над ее идеей, и то, даже не сам лично, а записку написал:

«Станешь иларой императора… и не благодари…»

И все… несколько слов, даже не сказанных лично, а написанных на официальном бланке и отданных ей секретарем, когда она стояла в приемной у его кабинета.

«Не благодари…?»

«За что!?», - хотелось кричать ей тогда, но было уже поздно. На нее надели браслеты официальной еще одной шлюхи императорского двора. Да и воспитание не позволяло опускаться до истерики. Все же мать воспитывала ее как истинную леди.

Кина не была идиоткой, она прекрасно знала, кто такие илары – это шлюхи из элитного борделя. Ей тогда казалось, что жизнь закончилась. Что мир отвернулся от нее. Что может быть ужаснее? Даже быть бастардом было не так омерзительно и унизительно. Ведь ее могли выдать замуж за обедневшего вассала ее деда. Но у него была земля, и он был аристократом. И он даже понравился Кине. Он бывал в их общине, ждал, когда у Кины пройдет первый оборот.

Даже дед тогда удостоил ее аудиенции и познакомил с будущим мужем. Кина в тот день готова была летать по дому. Она была настолько счастлива, что даже не заметила злого взгляда своего сводного брата. Она даже не подумала, что он задумает такую подлость.

Единственное что радовало тогда Кину, что ее не оставили в доме, как омегу. Наверное, тогда только это выражение лица ее брата, помогло ей стойко преодолеть присуждение официального статуса омеги.

Ведь именно в тот день дед получил положительный ответ от ее родного отца принять верлису в его доме.

И лишь только в тот день Кина поняла смысл поступка своего брата. Он хотел ее оставить для себя. Кина была просто еще совсем молодой и не понимала смысла всех его взглядов. Ей казалось, что это ненависть. Но это была не ненависть, это была похоть.

Когда Кина собирала свои вещи, то горничная со слезами на глазах рассказала, что он заставил ее дать Кине то зелье, и подлить в ее ужин.

Он мечтал заполучить Кину себе в постель, как любовницу. Но не имел на это официального права, дед бы не позволил такому случиться. Вот он и разработал этот план, когда понял, что Кину собираются выдать замуж. Он решил, что сделает из нее омегу, а аристократы не берут в жены омег, а затем предложит свое покровительство. И она станет принадлежать ему.