– Ммммм, – замычал я, не зная как начать, – дело в том, что мы покинули свой дом,.. мммм,.. впопыхах, и как видите, не совсем готовы к сражениям. Нам нужна одежда, оружие, припасы, но самое главное, хоть мы и не умираем совсем, но возрождаться можем только в определённых точках: наше же место возрождения находится в сотнях километров пути отсюда. И если мы умрём, то до конца срока выполнения задания, мы уже вернуться не сможем.

– И ещё одно, – вставил Майор, – уровень ваших бойцов намного больше нашего, если не справились они, у нас шансов маловато.

– У Сферы есть одно свойство, она подстраивает Пещеру под зашедшую в неё группу. Будь ты хоть новорожденным младенцем, хоть умудрённым в схватках ветераном, пройти её будет одинаково трудно обоим. Про камень возрождения я знаю. Около входа в пещеры есть один такой, завтра с утра можете провести с ним свой ритуал. Насчёт оружия и доспехов всё обстоит похуже. Из одежды есть только простая кожаная. Стальной брони, что носят многие воины, у нас нет. А оружие, которое сделал наш народ в пещеры брать нельзя, вы пойдёте туда только с тем, что сделаете сами. С едой и зельями поможем. Что есть, всё отдадим.

Он немного помолчал и сказал:

– Вы пока отдыхайте, вот этот шатёр ваш. Я завтра за вами зайду на рассвете, отведу к камню, а потом пещеру покажу, – после чего Шаман Нахам поднялся и ушёл.

Помолчали…

– Ты это, Пахан, – начал Майор, – мы тебя вчера, правда, искали. С Каляном в бар зашли, закинули в себя по рюмашке, пивка потом добавили, вино там, кстати, тоже хорошее было. А потом глядь, а тебя то и нет. Мы к страже, так и так, с нами, мол, парень был, странноватый такой, куда он мог пойти развлекаться? Нас в "Голубую устрицу" и послали. Пришли мы туда значит, тебя нет, а нам же надо как-то узнать был ты тут или нет, вот мы всем выпивку и поставили. Правда, ничего хорошего там не было, одни сладкие ликёры, да коктейли не серьёзные. Ну, мы по двойной дозе малинового ликёра хряпнули, и расспрашивать о тебе начали. Но они нас не слушают, обступили со всех сторон, на Калянские ноги засматриваются. И тут один как схватит его за ягодицу, и целоваться лезет. Тут мы не выдержали, их всех там и положили. Потом вспомнили, что ты в игру вообще за бабами пришёл, и догадались где тебя искать. Пошли в дом терпимости, а там нас с порога шлюхами обозвали, отбивающими у них мужиков. Тут мы совсем озверели, загнали этих идиоток в фонтан, но расспросить ничего не успели. На вопли этих мокрых куриц, маман их выбежала, а она хоть и человек, но потолще нашего Добрыни будет. Она, в общем, сама своё заведение нами разгромила. Мы с Каляном летали, как сраные веники по всему заведению. Слава богу, там спиртное разлитое полыхнуло, а то живыми бы нам оттуда точно не уйти. Выползли мы кое-как на улицу и решили, что лучше мы тебя в первой таверне дождёмся, а что потом было, я что-то уже плохо помню.

– Ага, – подтвердил Калян, – всё так и есть. Я тоже не помню, что потом было. У меня почему-то весь затылок в шишках, голова просто раскалывается.

– Это ты, наверное, на банановой кожуре поскользнулся и упал, – предположил Пофиг, – так бывает, я как-то раз в фильме такое видел.

– Так и было, – подтвердил я, – поскользнулся и упал. Примерно сорок восемь раз подряд.

– Аааа, – протянул Калян, – понятно, а это что за хрен с тобой?

– Со мной два хрена, это ты и Майор. А человека, в которого ты тычешь своими сардельками, зовут Донкихот, и он будущий правитель того города, который мы спалили.

– Я туда не вернусь, – встрял в разговор Донкихот, – веление своего отца я выполнил, но я за один день там столько страха натерпелся, сколько за всю жизнь не испытал. Лучше я на войну наёмником пойду, но туда не вернусь. А пока я бы с вами попутешествовал, если вы не против. Тем более вы вон за какое непростое дело взялись, помощь лишней не будет.