Такая незамутнённость мне понравилась. Я даже улыбнулся.

– В возрасте? А сколько мне лет, как вы думаете?

Девочка задумалась, разглядывая меня сверху до низу и наоборот.

– Ну уж точно тридцать пять! – сказала она решительно.

– Пятьдесят три! – рубанул я сплеча.

Бездна эмоций промелькнула в детских глазах.

– Как? – смогла выдавить эта трепетулька, и в заданном вопросе прозвучал другой: «Разве люди столько живут? А если живут, то разве могут ходить и тем более подниматься по ступенькам в книжные магазины?»

Я снова улыбнулся. Девочка мне определённо понравилась.

– Я, видите ли, милая девушка, спортсмен! Фитнес, всё такое. Я и в сто буду выглядеть на тридцать пять. Причём максимум на тридцать пять!

Упоминание фитнеса успокоило продавщицу. Она дернула плечиками и показала рядом с собой по мою сторону прилавка:

– Постойте здесь, я позвоню.

– Вика, – сказала она в трубку, – тут один старик хочет к нам на работу устроиться. Но он фитнесом занимается. Бодрый такой ещё. Подойдёшь?

Мы подождали. Викой оказалась девушка чуть постарше. Явно за двадцать. Она смотрела на меня с куда меньшим ужасом.

– Вы хотите устроиться на работу?

– Да, хочу.

– А зачем вам у нас работать? Вы же где-то работаете?

– Вы очень проницательны. Я действительно работаю. В техникуме. Преподаю.

– Я сразу подумала, что он какой-то профессор, – взмахнула ресницами моя юная муза.

– Настя, помолчи! А зачем вам такая детская работа, как у нас? Это же как в «Макдональдс». Хорошо для студентов, но для преподавателей невыгодно как-то?

– Я хочу понять своих студентов изнутри.

– Это пранк! – восхитилась Настя. – Вы будете их разыгрывать?

– Что-то типа того, – неопределённо ответил я, думая, что не зря дошёл до этого магазина, тут весело.

– Я спрошу у начальства, – сказала Вика. – Оставьте телефон Насте, а мы, если работники нужны, позвоним.

– Спасибо, Вика, – сказал я. – Настя, запиши пожалуйста.

– Ой! А откуда вы меня знаете!

Всё-таки она невыносимо прелестна!

– Я много чего знаю, – ответил я и продиктовал телефон.

Настя записала.

– А вы что преподаёте? – спросила она.

– Литературу Лаоса, – выдал я первую пришедшую на ум чушь.

– Круто! Вы крутой мэн!

– Спасибо!

Было в целом приятно, что в этой Вселенной кто-то считает меня крутым, пусть и в лаосской литературе, хотя справедливости ради, в лаосской литературе – это даже лучше, чем, скажем, в электротехнике или слесарном деле.

Я вышел из магазина в абсолютном понимании, что работать тут никак не получится, но настроение моё улучшилось многократно.

Техникум и его обитатели

– Не обращай внимания! У директора загоны максимум на час. Он на следующий день вообще не помнит, кого вздрючил! – Андрей Андреевич отхлебнул кофе из кружки с надписью «Босс».

Мы сидели в комнате мастеров второго корпуса и подбивали документы по производственной практике.

Наш друг по онтологическому несчастью Виктор Степанович Бортко, мастер производственного обучения восемнадцатой группы, а по совместительству бывший полковник авиации, оторвался от трудов праведных и сказал:

– Не со всеми, Андрей Андреевич, директор такой мягкий, мои вот промахи, к примеру, никогда не забывает. Но это у нас с ним личное, а ты, Алексей Иванович, в самом деле, уж слишком круто взял. Заявление – не выход. Он к тебе нормально относится. Просто ты не туда залез, вот он и закипел.

– В смысле?! – не понял я.

– А что тут непонятного! – удивился Андрей Андреевич. – Ты со своими пацанами всё наладил по практике, всех сдал в депо на зарплату.

– Ну, так это ж хорошо. Никто теперь не сачкует, все пашут.