В торговом зале Николай показал мне все здешние отделы.

– Это у нас «хозка», тут Вовчик рулит. Его сёдня нету, выходной. Завтра увидишь. В очках такой, значитца, грамотный. Вон швабры, вёдра, тряпки всяческие, коврики, гладилки. Надо всё знать, где что. Но не дрейфь, что сразу не запомнишь. Тут, паря, месяца три всё запоминать будешь. Пошли дальше. Это посуда. Фарфор, керамика, стекло. Тут Вика, да вон та, рыженькая. Мы снегурку тут брали. От это французские тарелки, то турецкие, вон те чешские, наши тоже есть. Вазы всякие. Под пиво бокалы, значитца, под мартини, под коньячок.

Мы прошли мимо разноцветной, хотя в основном, конечно, белой посуды и оказались у шатров в центре зала, где и теперь стояла одна из двух утренних девушек.

– Ксюха, это Лёха, – представил меня Николай, – Леха, это Ксюха.

– Очень приятно, – на всякий случай заметил я, девушка была для меня слишком молода, хотя и симпатичная, компактная такая, маленького росточка, с улыбчивыми карими глазами.

– И мне приятно, – сказала Ксюха.

– Тут всякие столы, стулья, беседки, – продолжал кладовщик. – А вон в углу, там, стал быть, металлическая посуда. Сковородки, кастрюли, скороварки всякие, бритвы. Там Катя рулит, вон, видишь?

Я видел шуструю женщину, возраста примерно Ксюхи, лихо взбирающуюся по лестнице к верхней полке с веером тяжёлых сковородок.

– Может, ей помочь надо? – спросил я.

– Ещё чего! – не согласился Николай. – Это ж Катя, она сама любит всё делать. Бойкая девчонка. Ладно, двигай дальше. Вот тут у нас вилки, ложки, ножики, тёрки, термосы. Тут сёдня Ксюха присматривает, а вообще, стал быть, Антон хозяин. Он тоже выходной. И вот туда иди, самый, значитца, последний отдел – постелька.

Кладовщик подвёл меня к витринам, набитым подушками, одеялами, пледами и прочим текстилем.

– Вон, – показал он на слегка полноватую женщину постарше, беседующую с двумя пожилыми покупателями, – Татьяна. Она у нас спец по постельке. Ну и на входе там Наталия дежурит, администратор, а на кассе Катерина, стал быть, и другая Наталья. Да, охранник Серёга. Военный бывший, артиллерист. Вот. Всё показал. Ну, директора ты знаешь, Галя, значитца. Лады, идём на склад.

В шесть вечера Николай сказал собираться домой.

– Мы с тобой кладовые, у нас день не такой, как у всех. До шести и хорош. Это они работают до девяти два – два, а мы – пять по восемь и выходные.

– Уже домой? – улыбнулась подоспевшая Галина. – И как первый день?

– Голова всё не вмещает, – признался я, – столько товара…

– Не переживайте, сразу никто ничего не запоминает. Через месяц станет попроще. Коля не объяснял, как работать с накладными на компьютере?

– Шоб он сразу с ума сошёл? – усмехнулся мой наставник. – Пусть хотя бы скотч клеить научится для начала.

– Да я не тороплю. Просто завтра поставка, пусть попробует попринимать.

– Это можно, – снизошёл Николай. – Завтра будем с тобой, паря, разгружать и сканировать. Готовься, сильно не пей.

– Да я сильно и не пью.

– А это вот зря. Пить, знаешь ли, иногда прям надо. Ну, без фанатизмов, конечно. Ладно, пошли переодеваться, а то до закрытия не уйдём отсюдова.

– До свидания! – улыбнулась Галина. – Завтра без пятнадцати девять подходите, планёрка.

– Хорошо, – кивнул я.

Про рохлю

На следующий день я пришел без двадцати девять. Все уже были на месте. Ко вчерашним девочкам добавился среднего роста худощавый мужчина лет тридцати-сорока, сразу напомнивший мне слегка постаревшего Шурика из «Кавказской пленницы».

– Вова! – протянул он руку, сияя весёлыми чертиками глаз за коричневой роговой оправой очков.