– Жизнь вообще состоит из мелочей важных и не очень. Тебя раздражает, что я после сна первым делом не чищу зубы? Исправлюсь! – Петровский поймал руку Александры. – Понимаю, что тебе хочется экспрессии, страстей, какого–то экстрима, взрыва эмоций. Как-нибудь мы прыгнем с тобой с парашюта, прокатимся на американских горках и полетим в Тайланд. А хочешь, в Мексику? – мужчина понимал, что говорит совсем не о тех вещах, но не мог подобрать правильные слова. – Я люблю тебя, хочу чувствовать лёгкое дыхание, хотя иногда проскакивает храп, – мужчину улыбнулся, – так важно просыпаться рядом, и вот это тихое время завтрака, когда мы принадлежим только друг другу, ценю больше всего. Потом на службе общаемся с другими людьми, контактируем с продавцами в магазине, с пассажирами в маршрутке, с коллегами на работе, отдаём чувства и энергию, а вечером приносим всё в дом. А вот завтрак время святое, чистое! – Вячеслав поднял палец.

– Давай есть, – Саша высвободила ладонь и подвинула к себе тарелку, разрушив тем самым хрупкость трогательной минуты. Она прекрасно понимала, что мужчина ждёт от неё проявлений нежности, ну хотя бы тепла. Неожиданно Александра поднялась и прижала голову будущего мужа к груди. – Спасибо за то, что ты всё это делаешь!

– Что именно? – Петровский поднял голову и заглянул ей в глаза.

– Ну, эта свадьба, банкет, гости, кольца, – Саша вернулась на место. – Да и вообще, что терпишь мой скверный характер.

– Пока ты, как Снежная королева, но скоро оттаешь, я приложу для этого все усилия. Всё от того, что ты так долго жила одна без мужской поддержки, росла без отца, а недавно похоронила мать.

Чайковская наклонилась к тарелке, её глаза наполнились слезами, в памяти всплыло измученное болезнью лицо матери. Прошёл почти год после похорон, но девушка тосковала и горевала, как будто горе произошло вчера.

«Прав Славка, тяжело без поддержки, – подумала Саша и смахнула слезинку, – вот из этих соображений замуж лечу. Хорошо ли это без любви? Многие так живут, спят в одной постели и детей рожают».

Она пыталась уговорить сама себя, в конце концов, глубоко вздохнула, унимая волнение, и принялась усиленно жевать.

– Ты заедешь сегодня в ресторан?

Слава убирал со стола, а она мыла посуду.

– Обязательно, только после обеда, Светка поедет со мной, может что-нибудь подскажет в оформлении. У неё творческий подход, всё-таки занимается дизайном ногтей.

– Нашла художницу, – Вячеслав по-доброму усмехнулся, ему нравилась энергичная толстушка, но особо творческой натурой он её не считал. – Что это за картины, рисовать разноцветным лаком на ногтях?

– Не скажи, – Саша закрыла воду, вытерла полотенцем руки и повернулась. – Например, лаковая миниатюра Палех, Федоскино, Холуй, Мастёра. А роспись по металлу финифть или изделия из красной глины, расписанные по сырой эмали, обожжённые в специальной печи под названием майолика! Светка такие шедевры на ногтях вытворяет, не хуже старинных мастеров, у неё запись на месяц вперёд!

– Всё, молчу, молчу! Ваши женские примочки никогда не понимал!

– Их не надо понимать, ими надо любоваться, – не унималась Александра.

– А свадебное платье смогу увидеть до свадьбы?

– Конечно, нет! Говорят плохая примета. Хорошо, что напомнил, надо ещё к швее заскочить, подол длинноват, могу каблуком зацепить и порвать.

– Не забудь, сегодня ужинаем у матери, – Петровский переодевался в спальне и не видел, как Саша сквасила мину.

– Это обязательно?

– Она ждёт, готовит, – Слава вынырнул из комнаты и вопросительно глянул на будущую жену. – Привыкай, будем жить вместе. Мать стареет, её нельзя оставлять одну, да и тоскливо в одиночестве.