Толгаров кашлянул, взглянул на гонца и заявил:

– Ты вот что, парься в бане, харчевничай, отдыхай. Завтра утром скажу, чего я решил.

– Добро, боярин. Всеволод Михайлович велел по завершении разговора напомнить, что доля твоя четверть всего, что будет в кладе. А это целое состояние.

– Я и без того не бедный человек.

– Это так, но царь Иван Васильевич взялся наводить в государстве порядок. А коли так, то скоро прежнего раздолья вельможам не будет. Государю деньги потребуются на походы на Казань, войны с Крымским ханством. А где их взять? Придется вам, князьям да боярам, раскошелиться. Нрав у нового царя крутой. Не смотри, что он еще молод. Всеволод Михайлович опасается, что как бы не пришлось ему уходить в Литву или в Польшу. А там без денег делать нечего.

Толгаров на это ничего не сказал. Он и без Воронова прекрасно знал, какие планы вынашивал царь Иван Васильевич, не сомневался в том, что немалое число бояр ожидает опала.

– Эй, кто там за дверью?! – крикнул хозяин дома.

Послышался голос Ефима:

– Я, боярин.

– Для гонца все готово?

– Готово, боярин.

– Проводи его. – Толгаров посмотрел на Кубаря и заявил: – А ты из дома ни ногой! В отхожее место только. Это понятно?

– Конечно.

– Проводи его, Ефим, и позови ко мне Горина. Он на подворье? Не выезжал в город?

– Был тут и не собирался выезжать.

– Значит, ко мне его!

– Слушаюсь, боярин.

– Звал, Никита Демьянович? – спросил ключник, появившийся через пару минут.

– Звал. Ты что же умалчивал о том, что тверской разбойник Меченый – твой названый брат?

– Да какой он брат? – отмахнулся Горин. – Подобрал меня отец его, когда я подыхал с голоду. Да, было такое. Потом я работал вместе с ним. А с Козьмой мы как с самого начала не сдружились, так и потом все время были порознь. У него свои товарищи, у меня свои. А подрос, родственники на Москве объявились, я и съехал с Твери. Извиняй, боярин, а откуда ты про родство это узнал? Хотя к тебе же человек из Твери прибыл.

– А почему ты не удивился, когда я братца твоего не гробовых дел мастером назвал, а разбойником Меченым?

Ключник замялся.

– Так я это…

Боярин прервал слугу:

– Нет, Емельян, ты знал, что Пурьяк и Меченый – один и тот же человек.

– Винюсь, слыхал о том, но не более.

– Значит, ты не видишься с ним?

– Откуда? Я же всегда на виду, на подворье, при хозяйстве. Где бы я с ним встречался? Нет, как уехал из Твери, не видел его ни разу.

– И про дом его на Ильинке, записанный на купца Сыча, тоже не ведаешь?

Ключник понял, что боярин знает слишком много. Он не понимал, откуда тот смог проведать про его родственные отношения с Меченым, когда о них и в Твери-то знали только самые надежные люди. Однако врать дальше было нельзя. Ясно, что себе дороже выйдет.

– Каюсь, боярин, ведаю про дом и встречался с Козьмой. Про дела его темные знаю, но никогда ни в чем не помогал ему. Просто встречались как братья. Иногда Козьма мне денег давал, чтобы я дом свой поставил, ремеслом занялся. Я же сапожник неплохой.

– А деньги-то награбленные были?

– Этого не ведаю. Наверное. Ты, боярин, услышал правду. Теперь я хочу знать, что будет со мной. Отправишь в вотчину коров пасти?

Боярин погладил бороду и заявил:

– Скажешь правду, оставлю на месте, боле того, милость окажу.

– Спрашивай, боярин.

– Добро награбленное Козьма Меченый через купца Сыча сбагривал?

– Да.

– Ты участвовал в этом?

– Иногда я встречал обозы, приведенные вроде бы Сычом. Однако прежде Сыча товар получал купец Тучко из городка Вербеж. Но не от Козьмы, а от его правой руки Игната Брыло. У того тоже шрамы на лице. Тучко считает его главарем шайки, думает, что он и есть Меченый.