Лора нацепила брошь. Белый маленький кружок на черном бархатном фоне смотрелся очень красиво, и платье, хоть и не новое, ей шло. Девушка повернулась и тем же серьезным тоном, каким только что благодарила Танис, спросила:

– Вы ведь не помолвлены?

Простота часто сбивает с толку. Танис растерялась, но только на мгновение. Она быстро пришла в себя и отмахнулась:

– Не то чтобы…

Лора пристально на нее посмотрела, будто спрашивая: «Тогда зачем ты мне это говоришь?» – потом направилась к двери.

– Пора спускаться. Кузина Софи уже, наверное, нас ждет.

Лора позвонила в Прайори сразу после обеда, который именовался так по традиции: роскошные пиршества восемнадцатого века и обильные трапезы викторианской эпохи измельчали до чашки бульона, яйца всмятку и тарелки шпината. Эль, крепкие вина, тонкий кларет, мадера, корабли с которой огибали мыс Доброй Надежды, херес, портвейн – вместо этого на столе стоял кувшин апельсинового сока или ячменного отвара. В столовую не переходили, чтобы лишний раз не тревожить хозяйку-инвалида – накрывали маленький столик в гостиной. В остальном же обеденный церемониал соблюдался неукоснительно.

К делу приступили, как только Мэри убрала со стола. Звонок в Прайори превратился в целое событие: ничего важнее в жизни мисс Софи уже давно не случалось. Шутка ли, rapprochement[2] – конец семейной размолвки? Дочь Оливера беседует с Агнес Фейн. Кто бы мог подумать! Пока мисс Софи руководила процессом, она вся разволновалась: щеки порозовели, глаза горели, руки дрожали.

Лоре не нравился весь этот ажиотаж, и, будь ее воля, она позвонила бы мисс Агнес после того, как кузина ляжет спать. Была бы возможность, девушка оттягивала бы звонок до бесконечности. Ей казалось, что в лице Агнес Фейн ей ответит само прошлое, а прошлое Лоре ворошить совершенно не хотелось. Впрочем, прекрасно понимая, что хочешь не хочешь, но звонить надо, Лора сняла трубку и набрала номер. Она не ожидала, что ей ответят так быстро и таким масленым, елейным голосом.

– Прайори. Мисс Эдамс у телефона.

Мисс Софи, которая сохранила отличный слух, потянула Лору за рукав и прошептала: «Это твоя кузина Люси…»

– Кузина Люси, это Лора Фейн, – представилась Лора и замолчала.

На другом конце провода послышался странный звук, будто трубку уронили. Потом кто-то сказал «ах», просто «ах», без всякого выражения. Лоре это не понравилось. Она услышала голоса, но не могла разобрать слов: то ли трубку положили на стол, то ли специально прикрыли рукой.

– Не обращай внимания на Люси. Это невероятно глупая женщина, – прошептала мисс Софи.

Наконец послышался другой голос, низкий и твердый, больше похожий на мужской, чем на женский.

– Это Лора?

– Да. Кузина Агнес?

– Да, – ответили тем же басом. – Надеюсь, вы примете мое приглашение.

«Агнес уже знает, что я согласилась. Наверное, ей позвонила Танис», – подумала Лора. Агнес Фейн говорила уверенным тоном, не терпящим возражений. Она явно привыкла к тому, что каждое ее слово – закон.

Сдержанные выражения благодарности в ответ на согласие приехать в Прайори подтвердили это впечатление. Вообще весь разговор получился коротким, сухим и формальным, словно страстной Агнес, певшей «Инфеличе» не ответившему на ее любовь Оливеру, никогда и не было на свете.

Мисс Софи глубоко вздохнула, как только Лора повесила трубку.

– Вот и все, дорогая. Как просто, правда? Так всегда и бывает. Когда твой отец решил жениться на твоей матери, в Прайори устраивали праздник – День примулы. Нет, я что-то путаю – была не весна, а жаркий летний день: кажется, это имело отношение к Лиге примулы