– Тогда вам лучше научиться говорить по-китайски, – сухо заметил он, – поскольку они не понимают ни слова из того, что вы говорите.

– А им и не потребуется. Вы слышали о молодом господине Гладстоне? Он приобретает все больший вес. У меня есть достоверные сведения, что он будет противостоять вам и вашей грязной торговле в парламенте и привлечет на свою сторону многих членов парламента.

Трейдер пристально посмотрел на своего родственника.

В этом и проблема того, что он не от мира сего, подумал Джон. У него неполная информация.

– Вы считаете мистера Гладстона высоконравственным джентльменом? – спросил он.

– Да.

– Он играет важную роль в общественной жизни, что дает ему право произносить морализаторские речи, потому что его отец нажил огромное состояние. Вы знаете, откуда взялось это семейное состояние?

– Нет.

– Работорговля. Его отец сколотил состояние на работорговле. Сейчас она вне закона, разумеется, но всего несколько лет назад этот ваш молодой Гладстон защищал работорговлю в парламенте и выбил крупную денежную компенсацию для своего отца, когда торговлю наконец запретили. Так что я не хочу слушать, как Гладстон читает мне мораль.

Уайтпэриш на глазах сдулся. Ветер больше не раздувал его паруса.

– То, чем вы занимаетесь, все равно зло, – пробормотал он.

И тут Трейдер кое-что заметил. Какое-то выражение промелькнуло на лице спутника Шижуна. Что это было – удивление или мимолетная ирония? Через секунду его лицо снова стало бесстрастным. Но значило ли это, что китаец все-таки понимал то, что они говорили?

Трейдер не мог рисковать. Ради общего блага необходимо принести в жертву своего надоедливого кузена.

– А теперь, Уайтпэриш, позвольте мне сказать вам кое-что, – яростно начал он. – Вы уже приобрели известность здесь, в Макао. Ваши былые подвиги – не буду смущать вас, перечисляя их, – нечестность, чудовищные пороки известны всему британскому сообществу. И, понимая, что ваше прошлое раскрыто, вы стремитесь отомстить всем нам, распространяя позорную ложь. Да, сэр, ваш истинный характер известен. Вы законченный лжец, сэр, и все это знают!

Вначале Уайтпэриш выглядел ошеломленным, а затем его лицо покраснело от гнева.

– Вы еще и краснеете, сэр! – воскликнул Трейдер.

– Да я никогда в-в-в жизни… – заикался Уайтпэриш.

– Вы сбиты с толку. Вас разоблачили как злодея, коим вы и являетесь. Вы выдумали незаконную торговлю, чтобы отомстить остальным. Я могу даже доложить о вас Эллиоту. Я подам на вас в суд за клевету, как и любой другой, чью репутацию вы пытаетесь запятнать.

Он повернулся и пошел прочь. Как он и надеялся, Уайтпэриш крутился рядом, протестуя и оправдываясь всю дорогу. Трейдер не отпускал от себя Уайтпэриша, пока они не оказались на полпути вниз по склону, на безопасном расстоянии от секретаря эмиссара. Он надеялся, что уловка сработала.

Он был уже вне пределов слышимости, когда Шижун повернулся к своему переводчику и потребовал:

– Перескажи мне все, что они сказали!

– Наверное, родится мальчик, – напомнил Младший Сын Мэйлин.

Но она покачала головой:

– Я так боюсь, что это девочка.

Сколько раз они уже говорили об этом? Минимум сотню.

В деревне больше никто не считал, что Матушка задушила ребенка Ивы. Сама Ива ничего подобного не говорила. Младший Сын даже представить такого не мог. Мэйлин тоже так не думала и не хотела так думать. Матушка была так добра к ней всю беременность.

Разумеется, Мэйлин понимала, что свекровь перестанет оказывать ей знаки внимания, если у нее родится девочка. Она не станет винить Матушку. Такова жизнь. Мэйлин представляла, что будут говорить в деревне, если у Старшего Сына дважды не получилось произвести на свет наследника, а теперь еще и у Младшего Сына родится девчонка. Будут судачить, мол, не повезло Лунам. Может, у господина Луна денег куры не клюют, но семья определенно потеряла лицо.