Наверное, говорить про ярко горящие огни было неправильно. Свет в пассажирском салоне автобуса, как повсюду здесь, исходил от ненадежных желтоватых лампочек. Но посреди сонной деревни этот единственный автобус выглядел сверкающим, как ночной клуб. А раз есть автобус, значит, есть и хотя бы один человек.

Прежде чем я успел спросить ее, что она собирается делать, Кайо быстрым шагом направилась к автобусу. Честно говоря, я был растерян. Что касается меня, то я постучал бы в ставни ближайшей гостиницы и сумел найти место для ночлега, а уж завтра принялся бы за дела. С любой точки зрения это казалось хорошей идеей, поэтому я уже думал о теплой ванне и размышлял, какую, интересно, еду удастся раздобыть в это время.

Однако Кайо без малейших колебаний, не спросив у меня ни единого совета, быстро поднялась по ступенькам и направилась в глубь пустого автобуса, где быстро уселась в середине салона. У меня не было другого выбора, кроме как схватить две сумки и сесть рядом с ней, чувствуя, что я почти готов заплакать. Сразу же застучал дизельный двигатель. Так пришлось попрощаться с теплой ванной и белыми простынями.

– Ты знаешь, куда автобус… – начал было я, но понял, что это глупый вопрос.

– Откуда мне знать? Но мне сказали – в автобус…

Я хотел возразить.

– Экстрасенс сказал мне выйти на станции и сесть в автобус. Там, дальше, сказал он, будет вода, скорее всего, река.

– Но я думаю, нет никакой необходимости ехать прямо сейчас. Уже поздно, так не лучше ли сегодня вечером остановиться в этой гостинице и сесть на автобус завтра утром?

– Когда выходит солнце, у меня ничего не получается.

Я не очень понял, что хотела сказать Кайо. Но, посмотрев на нее, я заметил, что ее тело больше не дрожит, а на лицо вернулось прежнее выражение.

– Нет, не то чтобы совсем ничего не получается, но мои душевные чувства проясняются только после захода солнца.

– А, вот в чем дело!

Услышав ее слова, я понял, что мне остается только промолчать. Я ведь просто ее сопровождаю.

– Отправляемся! – сказал водитель непринужденным голосом с легким местным акцентом.

– Да, хорошо, поехали, – неожиданно ответил я ему.

Он отпустил ручной тормоз, включил передачу, двигатель болезненно взревел, и автобус с содроганием тронулся с места. Это, без всяких сомнений, была древняя машина. Каждый раз, когда водитель переключал передачи, она издавала предсмертные звуки. И каждый раз я был уверен, что на этом наша поездка окончилась.

Я ничего не мог поделать. Автобус тронулся. Плохо не знать, куда едешь, но это судьба. Такое ощущение, что отправляешься в Чистую Землю[6]. Прежде чем сесть в автобус, я пытался узнать, куда он идет. Но я очень спешил, чтобы не отстать от Кайо, а подсвеченную красным надпись над головой водителя, обозначающую пункт назначения, было трудно прочитать, поэтому я не смог ее разобрать. Единственное, что я точно знал: это последний автобус.

– Ты тогда что-то почувствовала? – спросил я без особой надежды сидевшую рядом со мной Кайо, борясь с тряской автобуса.

В пустом салоне, освещенном желтоватыми лампами, царила атмосфера, похожая больше на сон, чем на реальность. Хотя я отчетливо понимал, что сейчас нахожусь именно здесь, что я трясусь в автобусе, меня преследовала иллюзия, будто я во сне, который пытаюсь вспомнить. Может быть, из-за усталости.

Кайо снова задрожала всем телом.

– Это было ужасно. Я так дрожала, что хотела громко закричать, но не могла издать ни звука.

– Ты что-то увидела, что-то почувствовала?

– Я много чего видела, многое чувствовала. А вы не видели этого, господин Исиока, в окне с моей стороны?