Слава богу, никого из знакомых я при выходе из квартиры не встретил, вышел через арку на проспект Свердлова и потом наискосок к районному универмагу. По дороге пытался прикинуть, что же такого было в этом 1990 году и конкретно в августе месяце. Вспомнил только, что это была перестройка на самом излёте, СССР остаётся жить год с хвостиком, борьба нанайских президентов Горбачёва и Ельцина входит в решающую фазу. Ещё что? Германия объединится, но это к концу года. Пройдёт парад независимостей союзных республик – Эстония, кажется, первой в этом списке будет, а потом остальные прибалты, молдаване, армяне, киргизы… украинцы с белорусами вроде бы молчат пока. Ещё что? Ирак же заберёт себе Кувейт, и как бы не завтра-послезавтра, но это мне по барабану в общем и целом. Нобелевку Горбачёву дадут, гниде меченой. Стартует эфир радио «Эхо Москвы», выйдет первый выпуск «Поля чудес» ещё не с Якубовичем, а с Листьевым. Введут коммерческий курс рубля, вроде бы 1,8 к доллару, но у спекулянтов он давно в районе 5 держался. И ещё умрёт Витя Цой, поэт, композитор и исполнитель своих песен, обретший невероятную популярность в стране к этому времени.

А вот и долгожданный сороковой автобус, и даже не очень набитый по причине достаточно позднего времени – к началу работы все проехали, а в 10-11 часов ехать уже особенно некому. Грузимся и трогаем…

Через сорок минут я вышел на остановке «Политехнический институт», а тут и до моего радиотеха два шага. Площадка перед входом полупустая, нет ещё в стране автомобильного бума, лет 15 ждать до него. Фойе, доска почёта… о, мы тут приостановимся и изучим лица – пригодится. Из тех, кто значился в моём штатном расписании отдела, я нашёл двоих – начальника, естественно, Гринберга Андрея Наумыча, а ещё завлаба Быстрова Александра Иваныча… лица запомнил. Только дёрнулся к вахте, как был остановлен раздавшимся от окна окриком:

– Лётчик, притормози, дело есть.

Я оглянулся – там на подоконнике сидел парень примерно моих лет и ничем не примечательной наружности. Знать бы ещё, кто это такой…

– Привет, – ответил я, садясь рядом на подоконник, – а что за дело?

– Ты же у нас по электронике спец, хоть временно и не при делах, – продолжил этот хрен, – а мне как раз надо спаять с десяток усилков для видеосигнала.

– Так-так, – сказал я, – давай обсудим, я не против. Что за сигнал, когда надо, какие условия?

– Я тут по случаю пару видиков прикупил, – издалека начал он, – деньги свободные образовались …

– И почём же сейчас видики для народа идут? – перебил его я.

– Вообще-то это коммерческая тайна, но тебе, как родному, скажу – по четыре тыщи… так-то по четыре с половиной, но за малый опт скидку дали.

– Ничего себе, – искренне изумился я, – восемь тыщ это… это сорок моих зарплат, три с лишним года работа. Однако…

– Так овёс-то нынче недёшев, – усмехнулся мой собеседник. – Но это мы отвлеклись. Тема, значится, такая – кабельное телевидение. Для начала в моём доме, там восемь подъездов, триста квартир, если половину хотя бы окучить, неплохие бабки нарисуются.

– Интересно, – призадумался я, вспоминая историю зарождения, стремительного роста и быстрого упадка кабельных каналов. – Восемь подъездов это грубо восемь усилков…

– И один сразу на выходе, итого девять, – поправил меня он. – И кабель придётся протащить по всем этажам, работа несложная, но муторная.

– Согласен, – быстро ответил я, – только денег у тебя, как я понимаю, сейчас нет. Зарплату мне платить нечем будет, верно?

– В корень глядишь… отдам, как только раскрутимся, по стольнику за усилок пойдёт?