– А что, эта запись, которой мы с утра занимались – она не сыграла? – вдруг вспомнил Миша.

– К сожалению нет, – ответил я, – к сожалению там задействованы такие люди, что дешевле забыть про наше место в Благовещенке. Если живыми и здоровыми хотим быть.

– Ясно, – Миша забычковал сигарету и продолжил, – я согласен на банк. Только коррсчета это совсем уж заумно, может в валютный отдел меня определишь?

– Подумаю, – ответил я, – ну тогда я к остальным нашим ребятам подскочу, объясню им международное положение…

– Давай и я с тобой – всё равно делать нечего, не по пустым же магазинам шариться, – сказал Миша, и мы дружно потопали на остановку 26-го автобуса.

На следующее утро в банке

Отрядники наши восприняли новость о безвременной кончине МЖК по-разному… в банк, короче говоря, изъявили желание перейти ещё пятеро, в том числе та самая Рита со сложным характером и Роберт с Серёгой… ну тем самым, который считал, сколько кирпичей нам потребуется на стройку. То есть со мной и Мишей семеро получилось. Остальные пятеро честно перешли в соседний отряд.

– Снова, значит, на Керамзит пойдёте? – спросил я у Витька. – Опять кирпичную пыль глотать?

– Год ещё потерпеть можно, – угрюмо отвечал он, – зато в конце тоннеля квартира светит, а что там в вашем банке будет, сложно сказать.

– Хозяин-барин, – отвечал ему я, – я, короче, предложил, вы отказались. Больше никто никому ничего не должен.

А далее началась карусель с банковскими делами. Я ведь ничего не сочинял, когда сказал Гене про знакомую управляющую одним филиалом в нашем районе. К ней, к Алевтине Игнатьевне, я и отправился после обеда, загрузившись тортиком и мартини, купленным за бешеные деньги у спекулянтов на рынке. Алевтина Игнатьевна, женщина в последнем приступе молодости, руководила этим почти уже бывшим отделением Промстройбанка последние лет десять, если не больше.

Ну вы сами, наверно, помните, что представляли из себя банковские служащие при советской власти. Не помните? Странно… тогда напомню. Сберкассы или эти вот альтернативные банковские ячейки как правило почему делили свой офис с почтовыми отделениями. На вывеске так и писали – слева «Гострудсберкассы СССР Сберегательная касса №», а справа «Министерство связи СССР Отделение связи». «Почту» редко на вывеске писали, потому что эти заведения как правило объединяли в себе ещё и телефон с телеграфом. Тут можно было заказать телеграмму на другой конец необъятной страны, «Схожу ума Велюров» например, или заказать звонок по номеру телефона или адресу. А потом ждать в течение часа с риском не соединиться, бывало и такое – либо нет никого по данному адресу, либо не слышно ничего.

Ну так вот, в совмещённых таким образом отделениях слева обычно сидели почтово-телеграфные работники, принимавшие или выдававшие посылки от тёти Маши из Тамбова, а справа принимали-выдавали твёрдые советские денежные знаки, размещая их на вклады в сберегательных книжках… сокращённо «сберкнижка», а ещё сокращённее просто «книжка». Серенькая такая книжечка с твёрдыми обложками формата А6.

Вспоминается такой слоган «Оставляй излишки не в пивной, а на сберкнижке». И ещё внутри сберкасс или даже снаружи висели обычно плакаты с сакраментальным «Храните деньги в сберегательной кассе»… как будто их ещё где-то можно было хранить. Иногда попадались разудалые варианты типа «Кто куда, а я в сберкассу. Водка враг, сберкасса друг» или «Понемногу мы копили, вещь хорошую купили». Или самый креативный плакат с самоуверенным мужчиной за рулём Победы, который говорил народу «Накопил и машину купил».