– Вы меня обдурили! – крикнул торговец. – Ты и твоя полукровка, у которой ты на побегушках!

Голос его пьяно вибрировал, но не от хмеля. Все обстояло куда хуже. Голос принадлежал человеку, ввергнутому в унижение из-за собственных ошибок и неудач и сделавшего их оружием. В торговце бурлила ненависть, излечиться от которой гораздо труднее, чем проспаться после безудержной попойки.

– Ты взял денежную ссуду, – напомнил капитан, медленно двигаясь вправо. Меч из-за дождя становился холоднее. – Ты понимал всю ответственность. Магистра уже простила тебе три просрочки. Однако теперь поговаривают, что ты пытаешься выбраться из города, уехать в Герец, открыть там лавку. Ты ведь знаешь, я этого не позволю, пока не вернешь долг. Давай спрячем острые предметы и обсудим, как тебе расплатиться.

– Поеду куда хочу! И буду делать что пожелаю! – прорычал торговец.

– Я бы за это не поручился.

Канин Майс недурно владел мечом. Участвовал в двух войнах, затем прослужил пять лет гвардейцем ее величества, пока судьи-магистраты при наместнике не велели ему поискать другое занятие. Намерение открыть фехтовальную школу было похвальным, и если бы Майс ему последовал, то к смерти имел бы сносную репутацию и приличное состояние, позволяющее устроить судьбу всем отпрыскам, которых он успел бы наплодить.

Его подошвы шаркнули по мокрой брусчатке, меч со свистом рассек толщу воздуха и дождевые струи. Маркус, державший клинок наготове, сделал шаг назад, уходя от удара.

Будь здесь хоть какой-нибудь отблеск света, драться было бы куда проще. Однако в ночной мгле Канин Майс мог рассчитать атаку не надежнее, чем Маркус – защиту.

Капитан, напрягая все чувства, прислушивался к малейшему звуку, пытался уловить движение воздуха. Поединок больше походил на гадание, чем на битву. Маркус скользнул вперед и наугад ткнул мечом. Металл ударился о металл, Канин Майс от неожиданности взвизгнул. Маркус с криком усилил натиск, инстинктивно отводя контрудар.

Канин Майс от ярости и буйства заорал во все горло – и вдруг умолк. Меч выпал из его руки и ударился о мостовую, в темноте раздались слабые хлюпающие звуки, шлепки подошв по луже. Звуки стали слабее, потом вовсе стихли.

– Держишь? – спросил Маркус.

– Да, сэр, – ответил Ярдем. – Хватайте его за ноги, потащим.

– Стало быть, – сказал Маркус, – ты утверждаешь, что некто сделает выбор наперекор форме собственной души, если рядом будет душа другой формы?

Мокрые сапоги Канина Майса норовили выскользнуть из рук, бесчувственное тело казалось неимоверно грузным.

– Не то чтобы обязательно сделает, но возникает такая вероятность. У мира нет собственной воли, он влиять не способен. А от стороннего вмешательства может появиться понимание, что другие возможности тоже существуют. Готовы, сэр?

– Погоди.

Маркус в темноте поводил ногой по брусчатке, пока не наткнулся на оброненный меч Канина Майса. Подцепив клинок носком сапога, приподнял его и ухватил пальцами, уже занятыми грузом. Незачем оставлять ночью голый клинок на улице, где на него наступит конь или человек. К тому же за меч можно выручить сколько-нибудь монет – наверняка больше, чем торговец выплатил банку.

– Все. Тащим этого прохвоста к магистрату.

– Да, сэр.

– Значит, разговор с Китрин то ли поможет делу, то ли нет, а молчание точно не поможет?

– Да, сэр, – ответил Ярдем, медленно продвигаясь вперед.

Канин Майс болтался между ними, точно мешок с мукой.

– Не мог сразу так сказать?

Тело торговца дрогнуло на весу – Маркус понял, что Ярдем пожал плечами.

– Не вижу вреда, сэр, все равно заняться было нечем.