Я поспешила за ним дальше, но успела сообщить:

– Я не хочу в лесбийский зал!

Он обернулся с улыбкой:

– Не буду врать, что меня это не радует. Идем, Лиль, теперь усложняем задачу восприятия.

На закрытых дверях были таблички, но с мелкими надписями, и я стеснялась подойти и прочитать. Но все залы за этими дверьми были огромными, судя по расположению входов. Перед очередным Владимир остановился и лукаво глянул на меня.

– Готова?

– К чему?

Он перехватил меня за запястье, потянул на себя и открыл дверь, предоставляя мне право пройти первой.

Здесь было довольно много посетителей: некоторые стояли, а кто-то разместился на диванчиках, отделенных невысокими перегородками. Я смотрела по сторонам, поскольку долго не могла собраться с духом глянуть вперед и убедиться, что мне не показалось. Володя положил мне руки на плечи и приблизился – то ли для того, чтобы было проще болтать, то ли чтобы удержать меня на месте и не позволить сорваться в бега.

Впереди, за стеклянными стенами-экранами располагались три комнаты, левая свободна. В центральной стоял мужчина – немного полноватый, расплывшийся и обнаженный. Он, закрыв глаза от удовольствия, водил ладонью по стоявшему члену. Упоенно дрочил напоказ, испытывая возбуждение не только от онанизма, но и от того, что все вокруг его видят. Эксгибиционист? Я не могла на него смотреть, едва преодолевая отвращение, скосила глаза вправо и вздрогнула: там, точно так же напоказ, пара занималась сексом. Мужчина накрыл любовницу собой и яростно входил в нее, а она металась по простыни и громко стонала, обвивая партнера ногами. Я отметила, что оба в мягких масках на лицах, скрывающих черты. Странно, если учесть, что тела они показывать не стесняются…

– Интерактивное порно, – пояснил Володя почти в самое ухо. – Никакой видеоролик так не заводит, согласись.

– Я не смотрю порно! – ответила нервно и попыталась развернуться, но он удержал за плечи. – Какая пошлость! Здесь нанимают порно-актеров?

– Зачем нанимать? – Володя будто удивился. – Это же лучше визита к сексологу. Любой секс можно реанимировать, если добавить ему остроты – например, такой. Ты реально думаешь, что она изображает эти стоны?

– Понятия не имею, – буркнула я и снова попыталась вывернуться.

– Лиль, да перестань. – Володя все так же расслабленно улыбался. – Запреты живут только в головах.

А у меня нервы дребезжали от перенапряжения, потому я зашипела, даже не боясь привлечь к себе внимание возбужденных зрителей:

– Я ухожу! И не смей за мной идти!

– Лиль… – он поморщился и вышел следом в коридор.

Но я повторила громко:

– Не смей за мной идти!

Он снова позвал, но я не сбавила хода. А что? Хотела встряски? Встряхнулась как следует, не поспоришь. Увидела перед лестницей значок туалета и бездумно свернула туда – мучительно захотелось умыться и с мылом оттереть руки, словно сама испачкалась увиденным. Внутри, к счастью, никого не было, а коричневый мрамор и зеркала создавали ощущение элитности, заставляли отвлечься мысленно от того, что могло происходить прямо за стенкой.

Холодная вода привела в чувство, а потом, глядя на свое отражение в зеркале, я даже рассмеялась над болезненным блеском глаз. Что на меня нашло? Какая-то ненормальная истеричность. Ну занимаются люди сексом на глазах у других, ну смотрит на это кто-то – мое какое дело? Ведь меня даже заранее об извращенцах предупредили, никакого обмана. Они же никого не заставляют этим заниматься, а клиенты, как я понимаю, за это даже готовы платить сами. Единственный вывод: нормальным людям здесь не место. Мне – не место. Олегу моему – не место. А порно меня не интересует ни на мониторе компьютера, ни тем более в интерактиве. И то, что у некоторых нет самоуважения, – точно не моя проблема. Стонали-то они вполне правдоподобно. Какая жуть…