Он вдруг замолчал, взмахнул руками, дернув меня за грудки с такой силой, что вырвал клок из форменной тужурки и начал заваливаться назад. Я онемела, глядя как огромный сильный мужик рушиться на плиточный пол, так удивленно мазнув по мне своими чертовыми глазищами.

- Аннушка уже разлила масло,- глупо пискнула я, рассматривая неподвижно застывшего в странной позе, всемогущего миллиардера. Мое наказание, наваждение, и самый страшный кошмар.

- Мамочки,- пискнула невесть откуда появившаяся Глашка. – Ты его убила?

4. Глава 4

Караваев

Чертово кольцо.  Я в очередной раз достал его из сейфа и повертел в руках. Камень красивый, чистый и ... Большой, как его бывшая хозяйка. Странно, но почему – то именно это ночное приключение так въелось в мою память и вытравить его не получается уже гребаные шесть лет. Вредная булка оказалась слишком вкусной, как тот запретный плод из пословицы. Голова после вчерашнего гудела, будто корабельная рында. И валяющаяся в моей кровати, кукольная Лялька только усугубляла раздражение. Бросил кольцо на барную стойку и пошел в ванную, очень надеясь почувствовать себя человеком, а не разлагающимся зомби.

- Котик, не топай, у твоей Лялечки головка бо-бо, — простонало небесное создание. Господи, я делю с ней кровать уже три года. Зачем? Почему до сих пор не дал пинка по силиконовой заднице? Может потому, что эта дура удобная, как фирменные трусы и такая же искусственная, дурацкая, слишком пафосная и ненастоящая? Иногда хочется надеть простые семейники, чтобы не было на них лейблов и прочей наносной роскоши. И сожрать вредную пышку, истекающую жиром, но гадски сладкую, от воспоминаний о которой чертовы боксеры, с именем известного модельера на резинке, становятся малы, как у прыщавого школьника. «Это наш Кузенька с жиру бесится» - простонал ехидный внутренний голос. Я хмыкнул. Прав, я чертовски прав, как и всегда. Я божество, а им как известно не пристало сомневаться и мучиться. Сам всего достиг, пер по головам напролом, не думая о том, что могу кого - то сожрать, работал локтями. Всего сам добился. И баба у меня должна быть под стать. Холодная, холеная стерва, а не квашня.

 Я назло зашлепал босыми ступнями громче, чем обычно, с трудом борясь с чувством горькой злости и яростной уверенности в своей непогрешимости. Эта овца вытерпит все от меня, потому что я Федор Караваев.

Чуть не сломал щетку, остервенело счищая с зубов остатки вчерашнего загула и вкус чужих, похожих на толстых пиявок, надутых губешек своей любовницы.

- Вау,- заверещала Лялька где –то там в недрах огромной квартиры. Моей квартиры. Дверь открылась и в нее проскользнула чертова баба, сверкая в искусственном освещении сияюще-белой кожей.

- Я кажется не приглашал тебя,- выплюнул я, вместе с остатками пасты в раковину.

- Конечно же, я согласна, наконец-то. Я так долго ждала, милый. Ты пупсик, — обвив меня руками и ногами взвизгнула Лялька.

- С чем, что ты вперлась в моё личное пространство? – прорычал я.  И  мне показалось, что ванная вдруг раздулась в пространстве и сейчас лопнет. А объятия Ляльки, я ощущал как смертельные кольца питона, душащего свою жертву. На пальце этой дуры сверкало кольцо, переливаясь крупным чистым бриллиантом. Чужое кольцо. Обручалка невесты Франкенштейна. – Только размер нужно подогнать. Ты же не думаешь реально, что у меня такие сардельки?

- Кольцо сними,- прохрипел я, борясь с головокружением. – И никогда ничего не трогай в этом доме без спроса. Поняла?

- Боже, милый, прости. Ты хотел сделать мне... О, какая я дура,- прошептала чертова идиотка, прижимаясь ко мне своим, вылепленным руками хирургов, телом. Если я не отвлекусь, то просто лопну от ярости, вихрящейся в душе.