Но я испытывала облегчение, когда Томас исчезал на тренировках. Я тогда садилась писать свои романы, про таких вот мужчин, как Тимур. Нет, я не имею на него виды, и не собираюсь даже мечтать о нем, но знаю точно, что когда-нибудь напишу книгу, где главным героем будет этот парень. А сейчас я должна убраться побыстрее из его гостеприимного дома.

Размышляя над ситуацией, дергаю на себя дверь ванной комнаты, подразумевая, что моя одежда сохнет именно там. Точно, там. А еще Тимур там, бреется перед зеркалом, в одних спортивных штанах. Это чудо! Такая фигура, что я не могу отвести глаз от сильных рук и плеч.

И снова сравнение лезет в голову, Томас имеет худощавое бледное телосложение и гордится им, говоря высокомерно, что мускулы и не сверкающее молочной белизной тело имеют только плебеи и рабочий люд.

Но это просто шикарно! Я еще успела татуировку разглядеть на бицепсе, пока Тимур не повернулся ко мне, а меня не обдало горячей волной, в происхождении которой пока сомневаюсь. Смущение? Или скорее желание?

- О, Ксения Андреевна, доброе утро! – приветствует меня мой подчиненный, улыбаясь сквозь пенное облако, которое пристроилось на его щеках. – Если вы хотели принять душ, то я сейчас освобожу ванную.

- Доброе утро. Я вещи свои заберу и домой поеду. Спасибо, что не оставили меня на складе, - говорю прохладно и без улыбки, боясь выдать свою симпатию.

- Нет, пока не позавтракаете, вас велено не отпускать.

- Кем велено?

- Моей сестрой. А я ее боюсь и исполняю все распоряжения.

Он явно смеется, а я, к сожалению, не умею поддерживать такие беседы.

- А где Вера? Мне как раз поговорить нужно с ней.

- На рынок поехала, за свежим мясом. Решила вас побаловать пельмешками на обед.

Что? Снова обед готовить?

Тимур плещется под краном, а у меня есть возможность полюбоваться его спиной, понаблюдать, как перекатываются мышцы под загорелой кожей. Но я не позволяю себе смотреть на мужчину, сдергиваю блузку и юбку с веревки, но дотянуться до шелковых чулок никак не могу, Тимур мешает.

Он вытирает лицо полотенцем и следит за моим взглядом, протягивает руку, сдергивая чулки с трубы у стены, но отдавать мне не собирается. Я хватаюсь за них и тяну к себе, а он, ехидно улыбаясь, к себе.

- Помочь вам их надеть, Ксения Андреевна? Сестра вчера выгнала меня из гостиной, не дала мне помочь раздевать вас…

- Хам! – рычу, будто сержусь. Я отпускаю чулки. – Оставьте их себе, как плату за беспокойство. Чулки стоят половину вашей зарплаты, если вы не в курсе.

Я бегу в гостиную, пока не расхохоталась в голос, настроение зашкаливает. Я достойно вышла из провокационной стычки, и если Тимур обиделся, то это его личное дело.

Без завтрака меня не отпускают, Вера успела вернуться с рынка, и мы весело пьем чай в кухне, угощаясь бисквитными пирожными. Мне не хочется уходить, но злоупотреблять гостеприимством тоже неловко. В дверях ко мне бросается Янка, обнимает меня, требуя еще прийти в гости. Приду, обязательно, вот только подарки куплю.

- А ты пойдешь завтра с нами в парк? Я тебя научу на машинках ездить!

Разве я могу отказать этим искристым глазенкам, так похожими на дядины, который стоит рядом, сложив руки на груди. Он тоже ждет ответа, будто ему важно, соглашусь я или нет.

- Конечно пойду, малышка, я так хочу, чтобы ты меня научила ездить на машинках, - ворошу темный ершик на маленькой головке.

Девочка смеется и убегает из прихожей, вприпрыжку и напевая что-то из мультика, на английском языке.

Тимур провожает меня до машины, будто я сама дорогу не найду. Без чулок немного непривычно, хотя на улице солнечно и тепло. Парень присвоил мои чулки, так и не отдал их мне, а я постеснялась спросить.