Разумеется, не все так просто, и добытая секретная информация для разведки может оборачиваться и неприятной стороной. Это характерно как для советской, так и противоположной стороны: «Постоянная погоня за самой свежей и секретной информацией, которая часто тут же устаревает, водит спецслужбы и аналитиков по замкнутому кругу. Поэтому в качестве вспомогательного метода политического прогнозирования целесообразно исследовать и использовать принципы и стандарты профессионального мышления, функциональные комплексы стереотипов, то есть понятия и научные категории, использующиеся в политике и военной практике США. В конце концов мышление очень консервативно. Все хитросплетения политиков, спецслужб и дипломатов вызревают, возникают в традиционной атмосфере научной, военной и дипломатической бюрократии, в обстановке международных предрассудков, т. н. компромиссов, часто имеющих привкус закулисных сделок бюрократов, формирующих фон международного сотрудничества-соперничества. Эта атмосфера, эта довольно устойчивая среда рождается и питается на широком и довольно консервативном поле профессионального сознания ‹…› на понятийном поле американской стратегии национальной безопасности» (5.41. С. 13); «Хелмс был вынужден разрешить официальную проверку методов сбора разведывательной информации ‹…›. Для этой цели он создал небольшую группу, во главе которой поставил опытного старшего сотрудника ЦРУ Хью Каннингхема. ‹…› пришли к выводу, что разведывательное сообщество США добывает слишком много информации ‹…› установили, что усилия по сбору информации часто дублируются, что на добывание примерно одних и тех же разведывательных данных часто тратят большие суммы две или несколько разведывательных организаций, что значительная часть информации малоценна. В докладе отмечалось, что обилие «сырых» разведывательных данных лишь затрудняет работу разведки, мешает специалистам по анализу отделять действительно ценную информацию от малоценной и составлять для лиц, вырабатывающих национальную политику, обоснованные документы. Говорилось также, что перенасыщенность разведывательными данными приводит к составлению лишних разведывательных докладов, которые мало что дают для выработки национальной политики» (49. С. 103, 92. P. 80). Ну, тут уж точно никакая гигиена интеллектуального труда не поможет…

Занимался КГБ и явлениями, находящимися за гранью обычной науки (5.42. С. 30–31; 5.43. С. 24–25; 5.44. С. 5; 40. С. 38), причем и далекой на первый взгляд от социальной (5.45. С. 13).

Весьма важными были исследования в области манипулирования отдельными, первостепенными фигурами стратегического управленческого звена (76. С. 2), и это сыграло огромную роль в самый ключевой момент разгрома СССР, что пришелся на август 91-го, мы еще обязательно будем говорить об этом. Разумеется, что об этих возможностях спецслужб никто не говорит прямо: мы-де взяли и использовали того или иного человека; нет, говорится только об исследованиях психологических данных человека и о том, что воздействия направлены во внешний мир (38. С. 132; 5.46. С. 5; 5.47. С. 3). Мы знаем, что по крайней мере однажды на фоне партийных структур КГБ выделился и более оперативно поступивший информацией (55. С. 33; 5.48. С. 14; 30. С. 11–12; 87. С. 8).

Все эти знания особого рода дали возможность составить некие наметки всего дела в общем, но без точно расписанного плана, и стоит понимать, что серьезные многоходовые стратегические операции спецслужб будут обречены на провал, если они не будут еще и многовариантными, с набором запасных альтернатив и разного рода «домашними заготовками», дело это хрестоматийное, и нам оно известно давно.