Владимир Бонч-Бруевич, который давно был вне политики и занимался музейным делом, написал письмо Ягоде:

«События 1 декабря, конечно, каждого партийца… насторожили до последней степени и заставили оглянуться кругом самым пристальным образом, чтобы десять раз проверить ту обстановку, в которой он находится, и сделать все так, чтобы не было никакой возможности проскочить классовому врагу, врагу правительства и партии в какое бы то ни было учреждение и окопаться и укрепиться там».

Бонч-Бруевич сообщил наркому, что решил «не принимать на работу ни одного меньшевика или члена какой бы то ни было оппозиции, считая заранее его в моем мнении абсолютно раз и навсегда политически скомпрометированным.

Анкеты всех беспартийных лиц, которые принимаются мною на работу, будут присылаться Вам. Моя просьба заключается в том, чтобы Вы приказали эти анкеты проверить и сигнализировать мне лично по моему домашнему телефону (2-90-32) или путем сообщения другим образом, нет ли среди тех лиц, которые поступают на работу в Музей, заведомо опасных в политическом отношении».

Бонч-Бруевич позаботился о том, «чтобы во вверенном мне учреждении не могли устраиваться какие бы то ни было свидания сотрудников Музея с третьими лицами, а потому мной совершенно запрещены посещения сотрудников Музея их знакомыми, причем каждый, кто переступает порог Музея, обязан внизу получить пропуск, а ответственный секретарь или его помощник должны сделать отметку на пропуске, к кому это лицо направлялось, его фамилию и время ухода из музея, а в особой ведомости отметить, для чего данное лицо приходило в Музей.

В самом Музее так расставлены некоторые силы, что имеется постоянное наблюдение, чтобы не было никаких разговоров или свиданий сотрудников с третьими лицами…

Я сделал распоряжения, чтобы вся приходящая в Музей почта, в том числе письма, адресованные на сотрудников, поступала бы ко мне, и я лично ее вскрываю…»

Через неделю после убийства Кирова, 8 декабря 1934 года, было опубликовано постановление правительства «Об отмене карточной системы по печеному хлебу, муке и крупе и системы отоваривания технических культур». Так было покончено с карточной системой. Но людей это не очень порадовало. Дело в том, что новые цены были значительно выше тех, по которым приобретался хлеб по карточкам.

До начала судебного процесса над Зиновьевым и Каменевым в августе 1936 года членов партии ознакомили с закрытым письмом ЦК «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока», в котором говорилось, что зиновьевцы убили Кирова, а собирались убить еще и Сталина, Ворошилова, Кагановича, Орджоникидзе, Жданова…

В текст обвинительного заключения Сталин вписал, что Кирова убили «по прямому указанию Зиновьева и Троцкого». Сталин вписал в текст и новых обвиняемых. Их расстреляли.

Постановлением ЦИК и СНК от 5 ноября 1934 года было учреждено печально известное особое совещание при народном комиссаре внутренних дел. Это значительно упростило жизнь аппарата госбезопасности. Судебный процесс даже в сталинские времена требовал соблюдения минимальных формальностей. А тут свое же начальство без лишних разговоров подписывало приговор.

Первоначально особое совещание получило право без суда ссылать или отправлять в исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет лиц, признанных общественно опасными, а также высылать из страны иностранных граждан.

В 1937-м особое совещание получило право отправлять в лагеря на срок до восьми лет обвиняемых в принадлежности к право-троцкистским, шпионско-диверсионным и террористическим организациям, а также членов семей приговоренных к высшей мере.