- Вы очень мило выглядите, дорогая, - похвалила ее леди Энн, одобрительным взглядом осмотрев ее волосы.

- Спасибо, тетя, - неловко пролепетала Кэтрин, счастливо улыбаясь.

Оливия также принарядилась к вечеру. Она сменила домашнее розовое платье на новое небесно-голубого оттенка и походила на изящную хрупкую куколку.

Джон дружелюбно улыбнулся обеим девушкам и уже собирался помочь каждой забраться в коляску, как его взгляд уперся в Оливию, ожидающей возле места для кучера.

- Милорд, вы не возражаете, если я сяду рядом с вами?

Джон внутренне застонал, тем не менее, в его голос не закралась ни одна нотка раздражения:

- Разумеется, не возражаю.

По своей натуре Джон был человеком галантным и обходительным. Одинаково дружелюбно относился ко всем женщинам в обществе, будь той десять лет или все шестьдесят. И не потому что так было положено по этикету, ему самому доставляло удовольствие вызывать улыбку на лицах леди. Однако были особы, улыбаться которым, приходилось через силу.

Довольная собой, Оливия легко вспорхнула на козлы и принялась живописно раскладывать складки нового платья. Кэтрин помрачнела от того, что эта блестящая идея не пришла ей в голову первой.

Они покатились по подъездной аллее к воротам и выехали на проселочную дорогу. На западе за холмами начинало садиться солнце, освещая оранжевым маревом окружающую природу.

Наконец объект преследования Оливии оказался подле нее и в полной ее власти.

- Лорд Рассел, как долго вы собираетесь у нас гостить?

- Уже завтра я отравлюсь в Лондон.

- Уже завтра? - Оливия выглядела так, словно кто-то умер.

- Да, меня ждут дела.

- Как хорошо, что я успела вас здесь застать, - подала голос Кэтрин, которая из-за сидения в коляске чувствовала, что выпадает из беседы.

- Я был очень рад с вами познакомиться, мисс Грэйнджер, - учтиво ответил граф.

- Я жду не дождусь того момента, когда смогу отправиться в Лондон, - Оливия снова переключила внимание на себя, - Мы могли бы увидеться с вами, милорд.

- Конечно, буду очень рад.

Весь путь до деревни Оливия, не умолкая болтала о Лондоне, расспрашивая Джона какие балы самые пышные, какие спектакли сейчас ставят в Большом театре, и любит ли граф оперу. Кэтрин ничего не знала о Лондоне и едва ли обронила пару фраз.

В деревне была только одна главная дорога и небольшая площадь в центре, где и расположилась ярмарка. Тут и там было очень много палаток, лавочники продавали всякую всячину: от одежды до еды. Джон купил девушкам по яблоку в карамели, и Кэтрин с наслаждением вкушала лакомство, во все глаза озираясь вокруг. Музыка, громкие разговоры, споры, зазывания продавцов – все смешалось перед восторженным взглядом девушки. Кэтрин охала, ахала и вскидывала руки к лицу, заставляя графа смеяться. Девушка так искренне радовалась происходящему вокруг, что ее настроение передалось и Джону. Оливия была более сдержана в проявлении эмоций, брезгливо морщась, если кто-то из зазывал пытался привлечь ее внимание.

Вскоре общий градус веселья поднялся настолько, что ноги жителей деревни сами пустились в пляс. Наспех соорудили небольшую площадку из досок, которые заскрипели под крепкими телами работяг и их женщин.

Кэтрин подскакивала на месте, готовая присоединиться к танцующим.

- Давайте танцевать! – воскликнула девушка, обращаясь к сестре и графу.

Джон со смехом покачал головой, а Оливия даже не утрудила себя ответом. Не чувствуя смущения, Кэтрин влилась в общий хоровод. Она не знала ни одного танца, но ей помогали природное чувство музыки и задор, присущий ее натуре.