Дело в том, что в тот момент, когда Аствуд представил свою речь общественности, мысль о первостепенности обжорства уже победила. Мир исследований на тему ожирения был так мал, что контроль над мыслями медицинского сообщества и обычных людей был сосредоточен в руках всего нескольких влиятельных людей.

– Ожирение – это вопрос баланса, а точнее, дисбаланса количества потребляемой пищи и потраченной энергии, – повторяли они, будучи безоговорочно уверенными в собственной правоте. Мысль казалась столь очевидной, что почти все мы поверили в нее, не задаваясь вопросами. Даже один из лучших врачей того времени, эмпатичный Бернард Лаун, лауреат Нобелевской премии, поверил в нее. В своей книге «Утерянное искусство врачевания, или Сострадание в медицине», он написал, что ожирение является «врожденным неадаптивным поведением сродни алкоголизму или пристрастию к сигаретам или наркотикам… отсутствию самоуважения, навязчивым рабочим привычкам и простому неумению радоваться жизни». Даже те, кто страдал ожирением, начинали винить себя в подобном состоянии.