Но вот взгляд зацепился за шапки крупных грибов, под этим же деревом, но с другой стороны, и я громко сглотнула. Они съедобные, и даже в сыром виде вкусные. Я точно знала, потому что такие грибы мы ели, когда ночевали с родителями в лесу.

Папа – догадалась я. Скорее всего, это он оставил грибы. Вчера, когда нес мясо и воду. Наверное, подозревал, что вылазка может закончиться неудачей и подстраховался.

Таким образом, встал вопрос: спускаться за грибами или сидеть в безопасности дальше?

Аппетит при виде грибов разыгрался нешуточный, но я все-таки решила остаться на ветке. Да, я перекушу, а дальше? Во что обойдется мне минутная слабость? Ночь под деревом я не вынесу – страшно. Даже зная, что неподалеку дежурят оборотни, все равно жутковато. Вряд ли они здесь единственные хищники. А вдруг, если что, не успеют? Или не захотят успеть?

Подумаешь, скажут потом лэрду, что сама дурочка – бросилась в объятия дикому зверю, и что? Как докажешь? Нет, я не могла подвести родителей и себя. Держаться. Надо держаться.

Кряхтя, я встала, сделала пару наклонов, покрутилась из стороны в сторону, разминая спину, ноги и зашла в домик. Но только задумалась: лечь на гамак или присесть на пенек, как услышала странное хныканье.

Звуки раздавались близко, хотя я бы не сказала, что прямо под деревом. С каждой секундой хныканье становилось громче, надрывней, потом кто-то буквально захлебнулся плачем.

Я застыла на месте, прислушиваясь и боясь прислушиваться. Медленно обернулась, но из домика не вышла. Стояла у выхода, слушала, чего-то ждала, и вздрогнула всем телом, когда раздался непонятный звериный рык и отчаянный возглас ребенка:

– Мама! Мамочка!

Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда рев животного перекрыл крик ребенка. Что, если он…

Я выскочила на улицу, покрутилась по сторонам, но ни ребенка, ни хищника не было видно. Звуки стали четче и словно насыщенней – я почти увидела, как где-то неподалеку маленькое существо прижимается к дереву в то время, как кто-то большой подступает к нему на мягких лапах.

– Кайл! – крикнула я. – Кайл!

Но чуда не произошло, оборотень не выскочил на поляну. Он даже не вышел лениво, в своей любимой манере.

Ребенок истошно завизжал и я, не в силах вынести его боль, свистнула. Громко. Что было силы. Пусть я проиграю, пусть меня теперь не примут в клан, но я не в силах сидеть на дереве, когда могу хотя бы попытаться спасти чью-то жизнь.

Но никто не появился и после свиста.

Никто.

Только невидимый зверь зарычал громче, а ребенок, наоборот, стал всхлипывать тише.

– Ка-а-а-йл! – крикнула я в пустоту, уже зная, чувствуя, что это безнадежно.

И словно подтверждая мои опасения, ветер сменился, он буквально ударил в лицо ароматным мясом и без слов намекнул, почему никого из оборотней нет. Еда – первейший инстинкт у хищников. Наверное, это правило работает, даже если у хищника есть и другие сущности, и даже если речь идет о чьей-то защите…

Сделав глубокий вдох, я различила несколько мясных специй, а потом встряхнула головой, прогоняя никому ненужную обиду, присела на ветку и спрыгнула вниз. Стараясь не издавать лишних звуков и не стучать от страха зубами, я двинулась в ту сторону, откуда все тише слышался плачь.

Я не знала, смогу ли отпугнуть зверя от ребенка. Не знала, смогу ли ему помочь, потому что он хныкал уже едва различимо.

Я знала только, что не могу поступить иначе. И что Кайл не придет. Никто не придет.

А впрочем, теперь даже если захотят, не успеют…

Не передать словами, что я почувствовала, когда поняла, что никакого ребенка нет и, скорее всего, не было. Очень сложный коктейль эмоций, основанный на страхе, с примесью облегчения, непонимания, раздражения и злости, потому что меня выманили. Просто выманили с дерева!