Гражданская война – это всегда война всех со всеми. И прежде всего, бандитов против всех. Но не всех против бандитов. В. Листьев.

В начале июня Блюменфельд, то есть Керенский, собрал совещание по вопросу Финляндии.

– Товарищи! – обратился ко всем министрам Блюменфельд. – В наш адрес отправлена телеграмма Сената Финляндии, подписанная его председателем Пером Свинхудом и генерал-лейтенантом русской армии Карлом Маннергеймом. В ней они уведомляют нас о желании провозгласить независимость своего государства от Русской республики. Выношу этот вопрос на всеобщее обсуждение, господа.

Все переглянулись. Первым выступил Плеханов, который был министром просвещения.

– Я целиком и полностью поддерживаю это решение финского народа. У них идёт война. У меня есть сведения, что отряды красной гвардии поддерживает Троцкий, который окончательно отошёл от позиции партии РСДРП. Он прибыл из Америки с неизвестной мне целью. И я официально заявляю, что фракция большевиков прекратила свое существование. Они никогда не являлись марксистами и образовали в наших рядах некое подобие секты. Мы исключили их из рядов РСДРП навсегда.

Сейчас они спровоцировали братоубийственную войну, сражаясь за независимость с такими же гражданами Финляндии, как и они. Более того, с Сенатом, который официально выбран финским народом. Ситуация весьма схожа с нашей. И там, и здесь большевики и иже с ними пытаются организовать контрреволюцию и свергнуть законную революционную власть. Мы не можем этого допустить. Призываю всех, кто здесь присутствует, оказать помощь генералу Маннергейму для восстановления законной власти и предоставить независимость Финляндии.

Разволновавшись, Плеханов сел на своё место.

– Товарищи, кто ещё хочет высказаться по этому поводу? – спросил Блюменфельд.

Неожиданно для всех слово взял Коновалов.

– Товарищи, – поправив на носу очки, начал он. – Текущее положение дел просто обязывает нас помочь финнам и дать им независимость. Мы можем разрешить офицерам флота принять участие в этой войне на стороне Маннергейма, если это только возможно.

Коновалов хотел сказать ещё что-то, но, мельком взглянув на Керенского, невольно осёкся, тронул очки дрожащими пальцами, промычал что-то нечленораздельное и сел обратно на своё место. Блюменфельд кивнул ему и произнёс.

– А что по этому вопросу скажет нам Александр Фёдорович?

Керенский пожал плечами.

– Я тоже считаю, что надо дать независимость Финляндии, но они должны заключить с нами договор, по которому обязуются никогда не воевать с нами и оказывать молодой российской республике любую помощь. А так, да, окажем им помощь, насколько сможем.

– Ну, что же, тогда давайте проголосуем, товарищи, за это… Единогласно, – после небольшой паузы, взглянув на поднятые руки, произнёс Блюменфельд. – Но этот вопрос у нас сегодня не один. Ко мне приходят телеграммы от поляков, которые воюют с немцами на нашей стороне, а также прибыла делегация из польских беженцев с просьбой обнадёжить их по поводу дальнейшей судьбы и получения независимости ими как государства, находящегося под германской оккупацией. Прошу также высказаться по этому поводу.

– А что тут говорить, – начал опять Плеханов, – нужно предоставлять независимость и всё. Польша вся под немцами, с которыми они в такой ситуации могут вступить в соглашение, а если мы дадим полякам гарантии получения независимости, то они продолжат воевать вместе с нами против Германии.

– Георгий Валентинович, а как же Единая и Неделимая Россия? – осведомился у него Керенский.