А теперь я закончу свою долгую речь. Советую всем вам возвеселиться сердцем. Вслед за несчастьем приходит счастье, за болью спешит блаженство. И за это мы должны благодарить милостивого бога, сущего над нами. Поэтому, прежде чем мы уйдем отсюда, надеюсь, мы сумеем сотворить одну совершенную и нескончаемую радость из двойной скорби. Где рана глубже всего, туда и следует наносить бальзам».

С этими словами он обратился к Эмилии:

«Сестра! Вот мое предложение – я горячо советую его принять, и его поддерживает афинский парламент. Я прошу вас с благосклонностью взглянуть на Паламона, истинно преданного вам рыцаря, который служил вам с тех самых пор, как вы его узнали, всей своей душой, и сердцем, и помыслами. Я прошу вас оказать ему милость и пожалеть его. Я прошу вас взять его в мужья и повелители. Дайте мне руку в знак сердечного согласия. Я хочу увидеть ваше сострадание. У него ведь столько достоинств! Он происходит из королевского рода. Но, будь он даже безродным молодым рыцарем, он все равно заслужил бы вашу руку. Он много лет оставался вашим верным слугой и, служа вам, претерпел множество невзгод. Подумайте же о его стойкости! Пусть милосердие одержит верх над суровой справедливостью».

Затем Тесей обратился к Паламону:

«Полагаю, уж вас-то не потребуется излишне рьяно убеждать, вы быстро согласитесь на мое предложение. Подойдите к своей госпоже и возьмите ее за руку».

А затем, при общем ликовании, Паламон и Эмилия сочетались брачными узами. БЛАЖЕНСТВО. МЕЛОДИЯ. СОЮЗ. И да ниспошлет им Бог, сотворивший сей огромный мир, Свою любовь. Теперь Паламон наконец-то достиг желанного счастья. Он живет в здравии и довольстве. Эмилия нежно любит его, а он служит ей так трепетно, что никогда между ними не проскакивает ни одного недоброго или ревнивого словечка. Так завершается рассказ о Паламоне и Архите.

Да спасет Господь каждого из нашей честной и благосклонной компании!

Когда Рыцарь закончил свой рассказ, все паломники – старые и молодые, богатые и бедные – согласились, что это благородная повесть, которая должна навсегда остаться в нашей памяти. А наш Трактирщик, Гарри Бейли, рассмеялся и принялся шутить с нами. – Клянусь моей верой, – воскликнул он, – ворота-то распахнулись! Мы уже видим дорожку, которая перед нами стелется. Ну, кто будет следующим рассказчиком? Хорошо ведь игра у нас пошла! Кто ее подхватит? Может быть, вы, сэр Монах? Есть у вас в запасе что-нибудь такое, что потягается с рассказом Рыцаря?

А сзади ехал Мельник, то и дело сползавший с лошади. Он был так пьян, что едва держался в седле. Говорят же про пьяного, что он самого черта видал. Мельник был бледен как мел. Он не стал вежливо снимать капюшон или шляпу, не стал ждать, пока кто-нибудь еще заговорит. Громким голосом, будто Пилат на карнавальной сцене, он заорал, обращаясь к нашему Хозяину:

– Клянусь кровью и костями Христовыми, Гарри! А вот у меня какая благородная история есть! С ней я Рыцаря на милю обскачу! – И тут же рыгнул.

Гарри видел, что Мельник пьян, и попытался его угомонить.

– Погоди немного, Робин, – сказал он. – Пускай следующую историю расскажет кто-нибудь другой, а ты свою попозже расскажешь. В этом деле порядок надо соблюдать.

– Вот еще, в божью душу! И не подумаю ждать. Я сейчас хочу. Иначе я сам поеду, и ну вас всех!

– Ну, говори тогда, чтоб тебя черти драли! – отвечал ему Гарри. – И дурак же ты! Ты, видать, мозги свои в бочке эля утопил!