Оторвавшись от конспекта, он, по обыкновению, пустился в объяснения:
– Че-эк Петр идет в театр. Отдохнуть. Или в цирк. А там он встречает человека… по имени мнэ-э… мнэ-э… Па… По… Пол… мнэ-мнэ…
Конечно, Человек Павел тут был явно лишним, но МПП никак не мог подобрать имя «объекту другого пола».
– Мнэ-э… мнэ… Ну, скажем… мнэ… мнэ…
Какое имя просится после этого «скажем… мнэ… мнэ…»? Особенно тем, кто только что читал Стругацких? Правильно!
– Полуэкт! – услужливо подсказал Лева.
– Полуэкт! – облегченно подхватил МПП, но, осознав, что сказал, покрылся пятнами и с криком «Шустер и Гончарова! Вон из университета!» выскочил из аудитории.
Правда, я этого не помню. По словам Левушки, я, приличная девочка, реготала, как пьяный павиан.
Зачет по этике мы с Шустером сдавали четыре раза.
Вскоре Левка уехал и выбрал другой объект для бескорыстного стремления.
А Маковец сдружился с лаборантом кафедры Борькой Павловским. Его тут же перекрестили в Петропавловского. Через несколько лет они ушли из университета и открыли издательство. Выпускают переводные женские романы. О любви.
Раз в крещенский вечерок
Я. И. Пащуку
Не понимаю, какой смысл вкладывает женщина, когда говорит: «Я не такая…»
Лично я – такая. Да. Я доверчивая. Радостная. Я наивная. И – круглая-круглая дура, из-за чего чуть не вылетела из университета. И то, что я именно такая, подтвердил однажды декан нашего факультета иностранных языков Ярослав Иванович Пащук. Он так и сказал: «Ну, Марынка, – он так меня называл – «Марынка», наш Ярослав Иванович, – не знал, не знал, что ты такая!»
С тех пор я и сама в этом неоднократно убеждалась.
Вот, скажем, случай во время зимней сессии, как раз в канун старого Нового года. Вечером я притопала к подругам в общежитие якобы учить билеты по теорграмматике. Подошла к двери комнаты 45, а девчонки закрылись и никого не пускают. А у двери на корточках сидел Исмаил-оглы, студент геофака, наследный иранский принц (так он всегда представлялся) и потенциальный жених моей подруги легкоатлетки Ларисы.
Про Исмаила надо подробнее. Он такой был особенный, непохожий на других, такой нелепый и забавный, открытый и щедрый, что заслуживает тут отдельного рассказа. Какие ветры занесли его, теплолюбивого, смуглого, с большими черными-черными обиженными глазами, тонкими нежными руками, густыми волосами торчком и княжескими манерами, в наш сырой, ветреный, переменчивый климат изучать географию – кто знает. Я не догадалась спросить тогда, а сейчас он вообще очень далеко. В Норильске. Они с Лариской там предсказывают погоду, которую Исмаил чувствует носом и кожей за несколько дней. Поэтому его, Исмаила-оглы, там очень ценят. Особенно летчики.
– Ну? – поздоровалась я с Исмаилом.
– Ларыса закрыл и не выходит, я стучаля-стучаля… – уныло объяснился Исмаил.
– Учат? – поинтересовалась я.
– Не… Свет выключиль. Я замочную скважину смотреля, – признался наследный принц, – кричаля: «Ларыса, на мой голос выйди, дэ!», а Ларыса сказал, что они гадают – в зеркале жених смотрят. И если мене покажут, Ларыса на мене женится.
– А если не тебя?
– Тогда, мамой клянусь, Исмаил будет очень огорчаться. Тогда Исмаил всех будет рэзат, – обреченно вздохнул наследный принц, – и Ларыса, и Валя (Валя – это вторая моя подружка, которая с Ларисой жила в комнате), и себе, и… – Исмаил оценивающе обвел меня взглядом и задумался.
Я поняла, что он не шутит, и стала бить в дверь кулаком. Дверь открыла Лариска, раскрасневшаяся, возбужденная. Глазами вращает, шепчет жарко – давай быстрей заходи, мы уже все приготовили.