***

Девочка выглядела подозрительно.

Плечистая, круглолицая и довольно красивая. Карие глаза, черные, как нефть, волосы. Ногти подстрижены, как у мальчика, – на гитаре играет, наверное. В белом свитере, а поверх темный пиджак с огромными боковыми карманами. Наш лаборант так и не смог решить, это мода или ей просто надеть нечего.

В полном молчании они шли по сумрачным коридорам. Снаружи перекатывался гром. И чем дольше они шли, тем больше Барсучонку становилось не по себе.

Наверное, влияла гроза. Или модем, который наконец-то заработал. Но – Барсучонок готов был заложить собственные кроссовки – дело было в девушке.

От нее словно пахло озоном. Так, что волосы становились дыбом, а каждый шаг отдавался электрическим разрядом.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Вдруг, если с ней поговорить, этот морок пропадет?

– Диана Кель.

– А я – Виктор Барсучонок. Кстати, уже половина урока прошла.

– Не страшно. Осталась еще половина.

А вот и кабинет химии. Барсучонок хотел сказать что-то еще, но не успел.

Девушка распахнула дверь и вошла, даже не постучав.

Класс был удручающе пуст. Голые синие парты наводили тоску, а на доске осыпались позавчерашние формулы.

Возле учительского стола возвышался вытяжной шкаф, похожий на стеклянный саркофаг. Внутри сидел Погорельский. Староста читал книгу и был спокоен, как наглядное пособие.

Диана не удостоила его даже взглядом. Быстро и бесшумно пересекла класс, подергала дверь лаборантской (заперто), заглянула за шторы и начала проверять задние парты.

Барсучонок смотрел на нее с удивлением. Погорельский оторвался от книги и тоже смотрел.

– Люди есть, – сообщила Кель, – не меньше троих. Умеют играть в преферанс. Сейчас очень осторожно открывай стеклянный ящик и спрашивай, что здесь произошло.

Барсучонок сдвинул щеколду и поднял раму вытяжного шкафа. Погорельский спустился на пол и потянулся, как проснувшийся кот.

– Что случилось? – спросил Барсучонок, не спуская глаз с девочки.

– Пятьсот вистов случилось.

– И тебя посадили?

– Ну не деньгами же отдавать!

– А где остальные?

– В столовую пошли.

– А учительница?

– Уволилась. Пока новую не найдут, химии не будет.

– Отличная новость. – Барсучонок несколько повеселел. – Кстати, эта девушка – наша новенькая, зовут Диана Кель. Она поможет тебе наконец-то перестать быть старостой.

– Неужели? – Теперь Погорельский смотрел на девочку с любопытством. – Я тогда ей цветов куплю. Вот честно!

Надо сказать, что выборы старосты были главной политической интригой 9 «А» класса. С самого первого года учебы весь класс надеялся, что что-то произойдет, и каждый сентябрь надежду колошматили вдребезги.

Женская половина выдвигала Четвергову, мужская – Погорельского. А затем оба кандидата прилагали все усилия, чтобы от высокой должности отказаться. Но отчитываться за весь класс никто другой не хотел. А снять кандидатуру или подать в отставку было невозможно – это вам не президентские выборы!

Новеньких в классе не появлялось. Вот и вышло, что парней из года в год оказывалось на одного больше, и они всегда голосовали за своего кандидата. Поэтому Погорельский побеждал год за годом. И тратил на ненужные обязательства время, которое мог бы провести с книгой. Он предчувствовал, что останется старостой до конца школы. А то и до конца своих дней.

В прошлом году он, правда, организовал с Барсучонком заговор и попытался совершить небольшой государственный переворот. В решающий момент Виктор сделал вид, что забыл поднять руку, а потом спохватился и проголосовал вместе с девочками.

Но увы, переворот сорвался – за два дня до этого Иванова и Болтунович отравились блинами и отлеживались в больнице. Как итог, голосов оказалось поровну, и несчастный староста сохранил свой титул.