– Не большинство, не большинство! – вскочил с места Лекс. – Наши потустороньковские ученые провели исследования и доказали, что таких менее пятидесяти процентов! Две трети или даже три четверти продолжают свой путь, и многие могут выбирать.

– Многие? Выбирать?! – взорвалась тетя Таня. – Это кто многие? Почти всех или в отель, или в больницу помещают! Говорите уже правду-то!

– Дайте мне слово! – поднял руку Игнат. – Что плохого в отеле? Я был в отеле. Оттуда вполне спокойно можно попасть и в родовое гнездо или вот, например, обратно на кладбище.

– Тебе повезло.

– Везение – сказки!

– Не сказки!

– Ша! – хлопнул ладонью по столу Фёдр. – Давай следующий вопрос.

Казя задумалась. Затем сказала:

– Мне надо подытожить. Итак, часть людей умирает – и баста, их больше нет.

– Да.

– Остальные попадают в некие места, которые вы условно называете «отель» и «больница».

– Да, но не совсем. Не все остальные. Кого ангелы забирают, кого…

– О, а ангелы есть?

– Да! И да ну их в пень! – сплюнул Маня.

– «Ангелы» – такое же условное название, как «отель» и «больница», – сказал Лекс. – Потустороньковские ученые предпочитают называть их спутниками, и их появление нисколько не зависит от вероисповедания и вообще от представления каждого человека об устройстве мироздания. Некоторые умершие сразу видят спутников, условный туннель, свет в его конце и всякое такое. Многих за порогом жизни немедленно окружают родственники. Это кому как повезет.

– Опять ты о везении!

– Меня, например…

– А меня…

– А я…

Фёдр демонстративно скрестил на груди руки и вытянул ноги. Склеп Иваныч достал из кармана хлопушку и выстрелил. Из нее посыпались конфетти. Все нехотя умолкли.

– А почему меня никто не встретил? – спросила Казя. – Часто бывает, что тебя вообще совсем никто не встречает?

– Нет, – сказал Лекс.

– Нет, – сказала тетя Таня.

– Нет, – сказал Маня, – разве что ты маньяк, сгинувший в непроходимой тундре. Маньяк, от которого даже ангелы отказались. Маньяк, про которого…

– Тундра ты непроходимая! – фыркнул Лекс. – Мох с ягелем непролазным. Ангелы, то есть спутники, ни от кого не отказываются! Ни. От. Кого!

– Суки они, – проскрежетал то ли зубами, то ли костями Маня.

«А есть ли у нас теперь зубы и кости, если нет печенки и селезенки?» – подумала Казя, но всерьез озадачиваться этим вопросом не стала.

– Еще часто бывает так, что детей никто не встречает, – сказал Фёдр. – Нам всем это кажется несправедливым и диким, но многое в природе дико и несправедливо.

Далее все опять заговорили одновременно. «Сборище безумцев, а не тихий загробный мир!» – подумала Казя. Понять что-либо в этом гомоне было решительно невозможно.

– У каждого взрослого человека есть незримый спутник, а то и два.

– Ангел-хранитель, что ли?

– Ну, в первом приближении можно и так назвать.

– Да я ж тебе говорил, никакие это не ангелы, называй их спутниками.

– Не путай деваху, хранители – не спутники.

– А вспомни того дитенка, который в обнимку со своей любимой пожарной машиной три дня стоял потеряшкой, пока за ним не явились.

– Так дети – другое, а Казя взрослая!

– Ну ты даешь, это когда было, в девяностые годы!

– И что, что в девяностые?

Фёдр встал, поднял руку, галдеж слегка стих.

– Я буду говорить. Короче. Детей часто опекают умершие родственники, и бывает так, что они недоглядят или отвлекутся, бац – и ребенок при семи няньках без глазу. Или угодил внезапно под автобус, попал на тут-свет, а рядом никого… Такое, правда, редко бывает, но случается.

– На тут-свет? – переспросила Казя.

– Люди бы сказали «на тот свет», но для нас он «тут-свет», – вставила свои пять копеек тетя Таня.