– А как давно ты в нашей империи? – поинтересовался дракон.

Мы, наконец, закончили подъём, и теперь я шла наравне с ним, внимательно вглядываясь в сгущающийся сумрак. Страшно, и есть хотелось ужасно, а он со своими вопросами…

– Недавно, меньше года. Работаю помощником аналитика среди дознавателей.

– Так ты ищейка?

– О, нет. Просто… помогаю по мере своих сил. Убийц ловят другие, а я – так, под ногами мешаюсь.

– Скромничаешь?

– Нисколько, трезво оцениваю ситуацию, – впервые за два дня я искренне посмеялась, видя его озадаченное лицо.

– А почему тогда пошла к дознавателям, если не относишься к этой работе серьёзно, – пытливо интересовался спутник.

– А кто сказал, что не отношусь? – усмехнувшись, подмигнула. – Я в принципе к делу подхожу ответственно. А то, что не фанатею, как некоторые, то это даже к лучшему. Фанатизм до добра не доведёт. По моим наблюдениям тот, кто яро служит чему-нибудь, глубоко неудовлетворён окружающим его миром и желает прогнуть его под себя и свои стандарты. А кто сказал, что это верно? Я же могу посмеяться над собой и своими способностями и, если придётся расстаться с тем, чем я занимаюсь, спокойно пойду дальше.

– Ну а как же чувство справедливости? Ведь оно должно лежать в основе желания работать дознавателем, – возмущённо выговорил мне дракон.

– Ты думаешь? Я так не считаю. Справедливость – дама обманчивая, у всех она своя. Я не готова брать на себя ответственность за неверное решение, затронувшее жизни других. По мне, в основе любой работы должен лежать трезвый расчёт. Я знаю, что могу дать и что хочу получить, поэтому всегда довольна тем, чем занимаюсь. Я в балансе сама с собой и в последнее время – со своей магией. А фанатики зачастую сетуют, что работа отнимает всё их время, что они положили на её алтарь свою личную жизнь, и требуют благодарности. Со временем их любовь к работе остаётся только на словах, а в душе – совсем иные чувства.

– Надо же… занимательно рассуждаешь, – новым нечитаемым взглядом прошёлся по мне мужчина, заставляя невольно занервничать и передёрнуть плечами, – а ведь только хотел узнать, переехала ли сюда из-за мужчины, – лукаво подмигнув, он снова меня обогнал, а я, прикрыв глаза, почувствовала себя полнейшей дурой. Понравился мужчина, а я вместо того, чтобы кокетничать, толкаю занудные речи. – Так что? – пока я себя чихвостила, он скрылся в кустах и снова вернулся за мной, видя, что я не тороплюсь идти за ним.

– Один дракон принял активное участие в моём переезде…

– Понятно, – огонёк в его глазах стал гаснуть.

– У него маниакальная страсть к чужим талантам, загребущие лапы и большой кошелёк. А так как переспорить дракона невозможно, я решила согласиться на его условия и поработать в вашей стране, тем более, что выгодно продала свои услуги на этот год, – открыто улыбнувшись, я вплотную подошла к дракону.

– Понятно-о, – протянул мужчина, глядя мне в глаза, а потом резко потянул под кроны деревьев.

Через какое-то время над нашими головами пролетел дракон, и игривое настроение испарилось. За эти два дня мы уже трижды прятались в густых ветвях и старались замереть, не дыша. По этой самой причине наша единственная возможная еда – холодная вода, травы и ягоды. Даже с учётом того, что я могла бы попытаться сегодня зажечь огонь, мой спутник мне этого не разрешил, чтобы не привлечь ненужное внимание. С высоты отличный обзор, а мы не можем сказать с уверенностью, кто над нами пролетает, друг или враг. Вероятность, что нас после этого найдут и здесь же прикопают, велика.