– О чем был разговор?

– А не было разговора. Да – нет, да – нет... А потом Наташенька... Оставьте, говорит, меня в покое. Вот и все.

Демин, казалось, был весьма озадачен. Поднявшись, он взял в руки гвоздодер, подбросил, как бы прикидывая его надежность, и осторожно положил между чашками.

– Спасибо, Вера Афанасьевна. Похоже, мы с вами еще свидимся... Подумайте, может, чего вспомните.

– Вспомню – скажу, таить не стану, – суховато ответила Сутарихина.

Оробевшие братья Пересоловы маялись на кухне, курили, не решаясь ни заглянуть в комнату к Селивановой, ни уйти к себе. Время от времени они лишь молча переглядывались, как бы говоря: «Вот так-то, брат, такие дела пошли»... И не чувствуя себя хозяевами здесь, в своей квартире, курили как гости – выпуская дым в открытую форточку и стряхивая пепел в ладошки.

– Ну, что скажете, братья-разбойники? – приветствовал их Демин.

– А что сказать – беда! – ответил, видимо, старший брат. Он был покрупнее, с розовым лицом, слегка, правда, помятым после вчерашнего возлияния, с четко намеченным крепким животиком. Взгляд его маленьких острых глаз был насторожен и подозрителен. Он словно заранее знал, что ему придется доказывать свою невиновность, и уже был готов ко всему этому.

– Давайте знакомиться, – Демин протянул руку. – Валентин.

– Василий. – И рука у старшего брата оказалась сильная, плотная. – А его Анатолькой дразнят. – Он показал на младшего брата.

– Пусть Анатолька, – согласился Демин, пожимая руку младшему. Тот польщенно улыбался, смущался, чувствуя на себе внимание чужого, незнакомого человека. «По всем показателям младший, – подумал Демин. – И послабее, и, судя по всему, у брата на побегушках. Ладошка пожиже, характер, видно, тоже. Типичный характер младшего брата». – Ну а теперь, ребята, расскажите, что у вас тут произошло.

Анатолий быстро взглянул на Василия, как бы спрашивая разрешения заговорить, но, поскольку тот сделал вид, что не заметил беспокойства брата, сник и промолчал.

– Это, как я полагаю, вы должны рассказать, что произошло, – значительно и в то же время с подковыркой сказал Василий. – Мы спали, ничего не видели, не слышали, мы люди простые...

– Я вижу. Потому и пришел к вам.

– Зря пришли, – сказал Василий, глядя в пол.

– Кто из вас этой ночью подзывал Селиванову к телефону?

– Я звал, – неуверенно сказал Анатолий и опять посмотрел на брата. Василий оставался невозмутимым, но в его спокойствии сквозило недовольство, неодобрение поспешности Анатолия. Василий, видимо, был из тех, кто стремится всегда «поставить себя», чтоб сразу оградить от пренебрежения и дать понять, что он за себя постоять сумеет, не позволит помыкать собой.

– В котором часу это было?

– После двенадцати, – ответил Василий.

– В котором часу это было? – повторил Демин, глядя в глаза Анатолию.

– Он же сказал...

– Я слышал. Но я спрашиваю не у него. Вы подзывали Селиванову к телефону, вам и вопрос.

– Минут пятнадцать второго, – негромко ответил Анатолий.

– Вы не спали? Почему?

– Засиделись...

– А Селиванова спала?

– Нет... Вышла сразу, будто ждала этого звонка.

Демин заметил, как у Василия шевельнулись, дрогнули желваки. Ему не нравилось, как разговаривали с его братом, не нравилось, что он сам оказался в стороне как второстепенный, незначительный участник событий.

– О чем говорили? – спросил Демин.

– Я не слушал, – ответил Анатолий и покраснел.

– Ну а все же?

– Говорит ведь человек – не слушал! – вмешался Василий. – Придумывать ему, что ли? Мы тут такого напридумаем...

Демин помолчал, разглядывая Василия с недоумением.