Короче говоря, этот месяц на Корфу стал для Казановы настоящей пыткой. Потом, уже оставшись совсем без средств, он попытался соблазнить некую Адриану Фоскарини, урожденную Лонго, которая была на пять лет старше его. Красавица (она, кстати, была замужем) не уступила, и Казанова так и не добился своей цели. В конечном итоге, горе-офицер и горе-любовник покинул Корфу решительно и без всякого сожаления.

В возрасте двадцати одного года один из первых венецианских синьоров сделал меня приемным сыном.

Джакомо Казанова

14 октября 1745 года, решив для себя, что военный – это не профессия, Казанова вновь приехал в родную Венецию.

К своему удивлению, никого из бывших друзей и покровителей он не нашел. Его бывшие подруги все повыходили замуж и не желали его больше видеть. Сестра Казановы уехала к матери в Дрезден, а брат Франческо находился в форте Сант-Андреа, где копировал батальные картины по заказу одного майора, закадычного друга Антонио Рацетты.

Казанова поселился у своего брата Франческо в меблированной комнате. Подумав немного, чем бы заняться, он решил взяться за профессию игрока в карты и… через неделю проиграл все, что было у его брата.

И что было делать? Казанова вдруг вспомнил о том, что доктор Гоцци неплохо обучил его игре на скрипке, и он подумал, что вполне мог бы пиликать в каком-нибудь театральном оркестре.

Таким образом, Казанова стал второсортным оркестрантом в театре Сан-Самуэле, где работали раньше его отец и мать. Там ему платили один экю в день, и это позволяло как-то жить в ожидании лучших времен. По сути, это было падение… в оркестровую яму. Казанова храбрился, заявляя, что зарабатывает вполне достаточно. В глубине же души он чувствовал себя пристыженным и униженным. А что происходит со слабым человеком, когда он понимает, что не имеет права на уважение окружающих? Правильно, он опускает руки, плывет по течению и превращается в откровенного бездельника.

Каждый раз после спектакля Казанова шел в кабак или в бордель. Его любимым развлечением было подраться с кем-нибудь из таких же бессмысленных гуляк, отвязать чужую гондолу у берега или свалить на землю какой-нибудь памятник…

Спас Казанову от неизбежного печального конца счастливый случай.

■ ■ ■

В апреле 1746 года сеньор Джироламо Корнаро, старший сын в семействе Корнаро-делла-Реньо, сочетался браком с девицей из семейства Соранцо на площади Сан-Поло, и Казанова имел честь присутствовать на этом торжестве. Он играл роль деревенского скрипача, находясь среди многочисленных оркестрантов, игравших на балах, которые давались в течение трех дней в палаццо Соранцо.

Фактически, это была не просто игра на скрипке на чьей-то свадьбе. Это сама удача дала Казанове знак. Имя этой удачи – Маттео-Джованни Брагадин.

Их случайная встреча круто повернула ход жизни Казановы в Венеции. Произошла она сразу после выступления в палаццо Соранцо, когда на третий день, к концу праздника, за час до рассвета усталый до изнеможения Казанова бросил свое место в оркестре и отправился домой.

Спускаясь по лестнице, Казанова увидел человека, судя по красной мантии, сенатора, намеревающегося сесть в гондолу. Вынимая из кармана платок, этот человек незаметно для себя обронил какое-то письмо. Казанова поспешил подобрать его и вручил сенатору находку. Тот поблагодарил его, спросил, где он живет, и предложил место в своей гондоле. Предложение это было как нельзя кстати, ведь Казанова страшно устал. Он поклонился и был посажен на скамью слева от сенатора. Едва они отчалили, как сенатор попросил Казанову встряхнуть его левую руку: он сказал, что совсем перестал ее чувствовать. Казанова дернул его за руку, но тут сенатор еле слышным голосом сказал, что теперь онемела вся левая половина его тела и он умирает. Тогда Казанова крикнул гондольерам, чтобы они немедленно высадили его, надо было найти хирурга и сделать сенатору кровопускание. Едва гондола успела коснуться набережной, как Казанова выскочил из нее, кинулся в ближайшее кафе, и там ему указали адрес хирурга. Чуть не разбив ударами кулака дверь дома, он разбудил его и потащил, не дав даже времени снять ночной халат, к умирающему.