Около 6 часов вечера я перебрался с командой на стоявший рядом с «Царем» пароход Русского общества пароходства и торговли «Одесса», который должен был доставить нас до Порт-Саида.

До 8 часов вечера конвой был спущен на берег. В 9 часов на верхней палубе «Одессы» конвой был построен на перекличку. Чудная, ни с чем не сравнимая, воспетая поэтами египетская ночь спустилась на город. Полный месяц полил свои лучи. Как молоком облитые, стояли дворец хедива и казармы таможни. Тюки хлопка, лежащие по берегу, в обманчивом лунном сиянии казались мраморными изваяниями. Там, вдали, слышен шум большого города – на рейде же тишина: море совершенно зеленое, прозрачное, глубокое. В море отражались мачты кораблей, лунный свет серебрил мелкую зыбь. На темно-синем фоне неба красиво вырисовывались перистые листья финиковых пальм, растущих в садах у берега. И маяк как-то мягко светил, будто не хотел нарушать сладкой гармонии теплой александрийской ночи.

И среди этой тишины, среди неуловимого аромата моря, олеандров и апельсинов, впервые раздались протяжные звуки русской кавалерийской зори. И трубач как-то особенно старательно выводил ее плачевные ноты… Сняли шапки. «Отче наш…» – высоким тенором завел Любовин, «Иже еси на небесех…» – густыми басами подхватили люди конвоя, и русская молитва пронеслась по волнам Средиземного моря и коснулась берегов Африки.

– Сегодня, братцы, – сказал я конвою, – впервые русская кавалерийская труба проиграла зорю на африканском берегу. Поздравляю вас, братцы, с благополучным переходом на ту почву, где вам суждено ныне послужить государю императору!

– Покорнейше благодарим, – дружно ответили казаки.

И мне показалось, что и их простые сердца очаровала чудная ночь.

А я долго еще стоял на палубе и старался разобраться в бездне мерцавших звезд и отыскать родную Большую Медведицу. Но ее не было видно.

Александрия – Арабский квартал – Английские солдаты – Нильские каналы – Сад Антониадиса – Приключение с погонщиком ослов – Танец живота – На «Одессе» – Буря – Прибытие в Порт-Саид

27 октября (8 ноября), понедельник. Какой чистый и приятный город Александрия; прямые ровные и широкие улицы, обстроенные многоэтажными домами, расходятся в разные стороны. Много садов, за железной художественной решеткой которых вместо нашего северного кротекуса или желтой акации спокойно растет прекрасная темно-зеленая азалия. Чудные олеандры подымают свои ветви высоко к домам и протягивают алые пышные цветы прямо в окна. Иногда из купы цветущих роз бесчисленных колеров и видов, растущих прямо на воздухе и подымающих стебли свои на высоту нескольких сажен, тянется к небу мохнатый ствол финиковой пальмы. Высоко над домом простирает она свои нежные перистые листья. От их оснований висят громадные буро-красные кисти фиников. Под кистями натянута грязная тряпка для сбора плодов. Иногда вы увидите на вершине карабкающегося с помощью веревки араба в его живописной чалме и юбке, сшитой снизу. На самом фоне дома фикус протянул свои жирные листья, банан растет рядом с ним, и душистые плоды его, словно стручья, свешиваются вниз.

И над всей этой пышной растительностью протянулось высокое голубое небо густого колера, без тучи, без облачка. Глядишь вдаль и северными очами своими ищешь на горизонте туманной дымки, стушевывающей очертания.

Но дымки нет. Предметы становятся меньше, наконец, теряются, а голубой воздух так же прозрачен и так же чист и светел, как и рядом поблизости. Чудный край!

Казалось бы, в этом раю, среди этого благорастворения воздухов и изобилия плодов земных должны были бы жить и люди, составляющие гармонию с природой, – не так на деле.