— Кто буянит, знаешь?

— Да казаки из нового городка, Соляного. В этом году построили. Говорят, хорошо там живут, соль везде нужна, только отгружай.

— Так и отгружали бы, чего ко мне явились-то?

— Да кричали, что ты там кого-то убил. Требовали справедливости. Но оружия не доставали, напролом не лезли. Я к Калуженину уже давно гонца послал, не знаю, почему никто от него не явился до сих пор.

— Надо было не к нему лично, а в дежурную сотню. Его и в городе может не быть, вот и носится твой посланник по окрестностям.

— Не сообразил.

— Эх! — махнул рукой попаданец. — Тебе еще учиться и учиться этому ремеслу. Так про какое убийство речь идет?

— Я и сам не понял. Вроде какие-то тринадцать человек сгинули, а тебя винят.

— Ого! Не одного, оказывается, а сразу тринадцать. Надо же, почти вдвое больше, чем в сказке, и не заметил.

— Какой сказке? — заинтересовался Василь.

— Потом расскажу, пошли в дом, думаю, посланцы от них скоро явятся.

Не успел попаданец снять верхнюю одежду и умыться с дороги, как явились делегаты от демонстрантов. Как и говорил Аркадий, их было трое. Все бородатые (одна борода рыжая, две черные), в дорогих, из западноевропейского сукна черкесках, правда, в эти времена газырей еще к ним не пришивали, с хорошим оружием. Возраст пришедших, вероятно, колебался в районе тридцати лет с небольшим, то есть все выглядели старше попаданца, хотя были, наверное, несколько моложе его.

«Так, правильно я еще перед воротами заметил, что люди они небедные. У рыжего на сабле немалой величины красный камень сияет, как бы не рубин. Или красное вулканическое стекло, как в каком-то романе. Только вот в отличие от некоторых прежних своих знакомых прелестниц отличить одно от другого не смогу. Ни с одного взгляда, ни обнюхав-общупав. А жаль… пригодилось бы. Но какого они сюда приперлись?»

— Здравствуйте. Раз явились, проходите. И назовитесь, кто вы будете? — Скрывать своего негативного отношения к вошедшим хозяин даже не пытался.

Незваные гости дружно перекрестились и по очереди представились:

— Я — атаман Соляного городка Анисим Ефремов (среднего роста, яркий, хоть и уже с заметной проседью брюнет кавказского типа).

— Я — есаул Соляного городка Ерофей Жученков (похожий на Ефремова по комплекции, но с заметной монголоидной примесью в лице).

— Я — Исидор Порох! — представился, сверкнув недружелюбно глазами, рыжебородый. — Куренной (на Дону это звание означало не полковник, а десятник).

Первые две фамилии прозвучали очень авторитетно. Вместе с Шапошниковыми они составляли троицу самых богатых родов среди донских казаков.

«Не было печали… Этих взашей не погонишь, иначе потом неприятности и лопатой не разгребешь. Но позволять залазить себе на шею этим товарищам нельзя, мигом оседлают, да еще и шпоры в ход пустят».

— Ну, проходите, раз явились. Присаживайтесь за стол, неудобно стоя о важных вещах говорить.

Москаль-чародей сел на лавку рядом с начальником своей охраны по одну сторону, пришедшие — по другую. Выставлять угощение до выяснения отношений хозяин посчитал излишним.

— И чего вам, люди добрые, от меня треба? — не стал тянуть кота за хвост Аркадий. — Нападать на атамановых помощников как будто только ворогам лютым полагается. А вы вроде не враги, казаки, да, вижу, справные.

— Вира нам с тебя причитается. А за драку звиняй, не выдержало сердечко ретивое у некоторых, — отвечавший за всех Ефремов недовольно покосился на сидевшего рядом рыжего. — Там, в той хате, у некоторых друзья сгинули.

— Не понял. Кто сгинул?! Какая такая хата?! Я здесь при чем, что у вас там кто-то умер?!! Да это мне с вас вира полагается за нападение у ворот моего дома!