– Почему план пришел к нам из Петербурга, а не из Ставки главнокомандующего? – задал очередной вопрос Ланжерон.

– Прошу не перебивать меня, генерал! – вспылил Сабанеев; его покрытые мелкими прожилками щеки еще более побагровели.

Ланжерон поклонился, привстав, признавая свою ошибку.

– Его Императорскому Величеству было угодно распорядиться движением всех своих войск. – Чичагов заговорил сидя, но уверенно и отчетливо; когда дело коснулось отношений политических, он почувствовал себя много сильнее. – Фельдмаршал граф Кутузов командует соединенными силами первой и второй армий. Корпус Витгенштейна и тем более наша армия ему напрямую не подчинены.

Ланжерон хотел напомнить, что корпус Витгенштейна формально числится по первой армии Барклая-де-Толли, но счел за лучшее промолчать. Он хорошо знал, как упрям и несговорчив адмирал, сын адмирала. Как и все в армии, граф слышал о его стычке с покойным императором. Когда разгневанный Павел Петрович подступил к нему с кулаками, Павел Васильевич отстранился, снял мундир, бросил на кресло и снова стал смирно, но уже человеком штатским. «А теперь, государь, развлекайтесь», – якобы сказал он венценосному тезке.

Человека в адмирале граф уважал, командующего армией не мог разглядеть, даже находясь с ним в одной комнате…

Сабанеев, сжимая в кулаке указку, ждал, пока Чичагов закончит. Дождался снисходительного адмиральского кивка и продолжил:

– Предполагаем, что после Смоленска Наполеон выберет южное направление. Резоны понятны – эти области много богаче продовольствием. То есть он повернет на Оршу, чтобы добраться в конечном счете до Минска. На пути у него серьезная водная преграда – Березина. И нужная ему дорога приводит к Борисову. Следовательно, наши действия – мы покидаем Брест, идем через Слоним к Минску, берем город и двигаемся дальше к тому же Борисову, стараясь успеть раньше Наполеона. Вопросы?

– Австрийцы, саксонцы? – спросил генерал Щербатов, командир 18-й пехотной дивизии.

– Шварценберга с Ренье мы гоним уже более месяца. Сейчас оба генерала уходят западнее, готовясь прикрыть Варшаву. Наступательного порыва у них, видимо, нет. Но – для пущей уверенности оставим против них сильный отряд. Командовать будете вы, Фабиан Вильгельмович.

Остен-Сакен склонил голову, показывая, что понял приказ.

– С вами останется корпус в двадцать семь тысяч. Этого будет достаточно, чтобы ни Шварценберг, ни Ренье даже не шелохнулись.

– Но с чем же мы отправимся к Березине? – удивился Щербатов.

– Сейчас у нас чуть меньше шестидесяти тысяч. После разделения на восток пойдет тридцать две. Надо учитывать, что и французы уже потеряли, наверное, четыре пятых состава. Их неотступно преследует фельдмаршал, их поддавливает с севера Витгенштейн. Наша задача не разбить Наполеона, но только остановить. Закрыть выход из ловушки, куда он сам себя загоняет.

Никто не пытался возразить, но Чичагов видел, что командиры его дивизий и корпусов не слишком довольны услышанным.

– Надо принять во внимание, – объявил он, продолжая сидеть, – что в Мозыре стоит генерал Эртель с корпусом в полтора десятка тысяч. Ему указано поступить в мое распоряжение. Как только нам станет понятно, когда мы окажемся под Борисовом, я тут же отправлю ему депешу. Еще вопросы есть?.. Господа, я надеюсь, что каждый из нас приложит все усилия, чтобы исполнить предначертания Его Императорского Величества! Все свободны.

Мрачный Ланжерон вскочил со стула и, не глядя по сторонам, быстро вышел…

К Несвижу корпус Ланжерона подошел утром двадцать четвертого октября и атаковал с ходу. От информантов граф знал, что городок защищает небольшой отряд генерала Косицкого, а потому сразу погнал егерей на штурм. Бой получился короткий, александрийцам, отставшим версты на четыре от авангарда, даже не пришлось браться за сабли.