Другой жил праздно, за счет других богател, ходил всегда хмурый, и снега зимою у него нельзя было выпросить. Звали его попросту Скрягой.

Однажды, когда пришла в горы осень, собрался Добряк на заработки. Услышал об этом Скряга и решил идти вместе с соседом.

Мать Добряка приготовила ему в дорогу еды.

Скряга тоже снарядился в путь, и они отправились вместе.

Долго или коротко они шли, но только остановились на привал подкрепиться и отдохнуть. Сели в тени старого развесистого дерева, поели, что мать Добряка наготовила, и тронулись дальше.

Много ли, мало ли они шли, однако ночь их застала в дороге. Расположились путники на ночлег, опять поели, что Добряк из мешка достал, и улеглись спать.

Утром с зарею поднялись, доели то, что у Добряка из припасов осталось, и пошли дальше. День выдался жаркий, тяжело идти по пыльной дороге. Кругом – степь одна, даже чахлого деревца не видно, и капли воды взять неоткуда.

Тогда развязал Скряга свой толстый мешок и протянул Добряку жалкий ломоть пересоленного пирога, а сам пообедал сытно, запил холодной водою из фляги и спрятал остатки обратно.

Удивился Добряк поведению Скряги, но ничего ему не сказал. А солнце печет все сильнее. Начала Добряка жажда мучить.

Дай-ка, сосед, напиться из твоей фляги, – попросил он.

Дам тебе напиться, но с одним условием, – отвечал Скряга, – если позволишь выколоть тебе один глаз.

Покачал головою Добряк, – не согласился. Еще жарче раскалило солнце сухую землю, совсем у Добряка во рту пересохло. Снова попросил он Скрягу:

Дай хоть один глоток, губы смочить!

Позволь один глаз выколоть – дам!

Что оставалось Добряку делать? Не умирать же от жажды. Дал он себе один глаз выколоть. Хлебнул из фляги немного воды, и пошли они навстречу солнцу. Потом доели соленый пирог и легли спать. Но Добряк, которого целый день мучила жажда, не мог уснуть, все ворочался с боку на бок. А тут еще глаз болит. Стонет Добряк от боли. Наконец, не выдержал он – толкнул и разбудил Скрягу.

Дай еще немного воды попить!

Согласен, – ответил тот, – только позволь сначала другой глаз тебе выколоть.

Что ты, сосед, как можно? Как же я жить стану, не видя белого света?

Дело твое, – сказал Скряга. Повернулся на другой бок и захрапел.

Настало утро. Поднялись они, Скряга плотно позавтракал, а Добряку дал кусок сухого чурека, и тронулись они снова в путь. Напиться так и не дал Скряга соседу.

Опять взошло над пустынной степью горячее солнце, и когда совсем невмоготу стало Добряку терпеть, согласился он, чтобы Скряга выколол ему и второй глаз.

На все воля Аллаха, – сказал он печально. – Пусть всемогущий устроит так, чтоб обернулось все добром для меня и злом для тебя, жадный ты человек.

Выколол ему Скряга глаз, дал глотнуть немного из фляги и, взяв слепца за руку, повел его дальше.

Шли они долго и добрались до небольшой, но шумной горной речушки. Остановил Скряга слепого, срубил кизиловую палку и говорит:

Возьми посох. Иди по берегу этой реки вверх, с палкой не собьешься с пути: пока ею воды будешь касаться – значит идешь правильно. Если повезет, съест тебя какой-нибудь дикий зверь! Путь добрый. – Засмеялся Скряга и бросил слепого. Расстались они, и каждый пошел своею дорогой.

Добряк зашлепал палкой по воде, отыскивая тропинку вдоль берега. Долго он так брел, спотыкаясь, пока не наткнулся на разоренную мельницу.

Должно быть, судьба послала мне эту мельницу, – сказал Добряк. Толкнул дверь палкой и вошел внутрь, чтобы провести ночь под крышей.

Ощупью нашел он пустой просторный ящик, в котором раньше мука хранилась, и лег на дно отдыхать. А в это время забрались на мельницу медведь, волк и лиса. Каждую ночь они в этой мельнице проводили. Перед сном рассказывали друг другу о своих делах, радостями и горестями делились.