Какую же тайну хранит в себе Сарай-гора? Старинная легенда рассказывает:

– Давно это было, очень давно. Жил тогда в этих краях князь Индрис, известный своим жестоким нравом, захвативший себе все земли, лежащие вокруг. Тысячи крестьян принадлежали Индрису, зависели от него в своей жизни и смерти.

Лишь один небольшой аул по какой-то счастливой случайности оставался свободным. Укрывшийся в лесу, высоко в горах, куда в те времена не было никакой дороги, он казался недоступным, да и мало заманчивым: ни земли для пашни, ни лугов для пастбищ – всё лес да скалы. Небогато жили люди в этом ауле, но зато спокойно, не зная княжеского гнета.

На краю аула стояла сакля старого Хашира. Хашир и его жена были бедны, но счастливы: их жизнь озаряла ласковым светом единственная дочь Аслижан. Красива была Аслижан! Когда она шла по лесу, то навстречу ей и солнце светило ярче, и ручьи журчали веселее, и птицы пели звонкими голосами. Деревья протягивали к ней ветви, покрытые молодыми, зелеными листьями, а у ног ее расцветали пышные цветы. Звери не трогали Аслижан, а народ любил чудесную девушку, как весну, как надежду. Если у кого-нибудь случалось несчастье, то стоило лишь прийти к Аслижан, увидеть ее улыбку, услышать голос, как горе рассеивалось без следа, подобно утреннему туману. И всякая боль становилась легче, рана заживала быстрее – стоило человеку дотронуться до руки или края одежды Аслижан.

Однажды девушка, проводив отца в лес рубить дрова, возвращалась обратно, напевая песню. Вдруг она услышала трубные звуки: это князь Индрис со своими слугами выехал на охоту. Неожиданно путь Аслижан пересек всадник на взмыленной лошади – княжеский слуга Мурид, посланный господином на поиски звериных следов. Увидя девушку, он так и замер на месте, пораженный ее красотой, но Аслижан прошла мимо равнодушно и гордо: она почуяла в нем недоброго человека.

…Князь был не в духе. Рассерженный неудачной охотой, он сидел на ковре, нахмурив мохнатые сросшиеся брови. Слуги, застывшие в безмолвии, дрожали под свирепым взглядом Индриса, зная: не сдобровать тому, на кого в такую минуту падет безудержный гнев властелина.

– Ну, что, – встретил князь вопросом вернувшегося всадника, – напал на следы?

– Нет, князь, – ответил Мурид, – звери словно вымерли, и признаков их не видно.

В глазах Индриса засверкало бешенство. Он готов уже был обрушить на голову, неудачливого слуги удары плети, но Мурид, припав к ногам князя и изгибаясь, как лиса, заговорил вкрадчивым голосом:

– Не гневайся, господин, я не нашел звериных следов, зато я видел другое, что усладит твою душу.

И рассказал о встрече с чудесной девушкой.

Индрис был сластолюбив. Не раз в тех местах пропадали девушки и молодые женщины, которых подлые княжеские слуги воровали для своего ненасытного господина.

Князь ехал назад, не убив ни одного зверя, но думал не о своей неудаче, а о девушке, про которую ему рассказал Мурид.

В тот же день в лес около аула спустился с гор один молодой джигит, никому здесь не известный. Взгляд его, прямой и светлый, говорил о смелом, открытом нраве, о том, что юноша явился сюда с честными намерениями.

Вдруг он увидел Аслижан, стоявшую под вековым дубом. Красота девушки словно ослепила его. Джигит устремился вперед, но в этот момент конь упал, угодив передней ногой в яму, прикрытую сверху прошлогодними листьями. При падении с коня всадник повредил себе руку.

Аслижан поспешила на помощь и, увидев рану на руке неизвестного, перевязала ее своим шарфом. Нежное прикосновение девичьих пальцев заставило юношу забыть о сильной боли, и он смотрел на Аслижан с улыбкой.