Уже поздней сидя у костра, я спросил своего спутника:

– Тазрет! Чего ты испугался там, в теснине? Почему так гнал лошадей?

Тазрет ответил не сразу. Он смотрел на огонь и молчал, погруженный в свои думы, словно какие-то далекие картины проходили перед его глазами.

– Нехорошее это место, – наконец молвил старик.

– Отчего нехорошее? Что ты знаешь о нем? – спросил я.

– Ну, коли хочешь, слушай.

И Тазрет начал свой рассказ.

– Мне рассказывал отец. А ему тоже, когда он мальчонкой был, отец говорил… Ты слышал, когда мы проезжали там, стоны? Будто мужчина плачет, горько плачет? Эти стоны всегда слышатся в теснине по вечерам и ночью.

Я подумал, что, кроме завываний ветра, ничего не слышал, но не стал возражать Тазрету.

Старик продолжал:

– Если бы темнота не застигла нас в пути, ты увидел бы на скалах развалины старинного замка, а немного выше – башни. Когда-то они принадлежали одному богатому князю – Бзагноко[13]. Жаден был Бзагноко и властолюбив и жестоко угнетал людей, живущих на его землях. А тех, кто пытался поднять голос против, ждала тяжелая расплата; князь никому не давал спуску.

От замка глубоко вниз было прокопано подземелье, проходившее под рекою. Кроме владетеля замка да двух-трех самых близких слуг его, никто о том не знал. Княжеские слуги хватали всех непокорных, спускали в подземелье и подвергали мучительным пыткам. Стоны несчастных не достигали поверхности земли. Там они и умирали, и напрасно родные старались их разыскать.

И была у этого бесчувственного злодея дочь Салтанат – красивая, добрая девушка. Князь, давно похоронивший свою жену, поселил дочь отдельно, в верхней башне, чтобы никто не мешал ему в замке вершить его темные дела.

В народе говорили, что Бзагноко, не терпевший ослушания, сам погубил свою жену, и до княжны доходили эти слухи. Знала она и о кровавых набегах отца на земли подвластных ему крестьян и соседних племен, и это ее очень печалило.

Князь же думал только о том, как увеличить свои табуны и накопить побольше богатства, а о дочери заботился мало, хотя и считал, что любит ее.

Так и росла она без ласки, без привета. А когда стала взрослой, женихи, боясь злого нрава нелюдимого князя, не решались посылать отцу Салтанат сватов.

Княжна любила петь. По утрам она открывала окно в своей башне и пела песни, которые сочиняла сама. И если минувшей ночью он совершал какое-нибудь новое злодейство, песни дочери становились очень грустными. Хмурил брови тогда Бзагноко, чуя в этом горький упрек.

А далеко за горами Безенгийского ущелья жило одно племя, подчинявшееся власти только старшего в роде – мудрого седовласого старика Тмыша. Жили те люди свободно, но бедно: земля вокруг лежала плохая, нечем было ни себя, ни скот прокормить.

Собрались однажды старейшины на совет.

– Сколько будем мы еще голодать? – сказал один. – Скот гибнет. Дети не знают вкуса молока и мяса.

– Слышал я, – промолвил другой, – о земле на берегу моря. Там богатые пастбища, привольные степи, много воды. Далеко отсюда, вон за теми горами, лежит эта земля.

– Нельзя дальше так жить, – заговорили старейшины, – надо идти к морю. Там будем мы пасти свои стада.

– А как мы дойдем до моря? – спросил один старик. – Как доведем женщин, детей, как перегоним скот? Путь через горы далек и неведом. Опасно идти так, можем погибнуть.

– Надо сначала кого-нибудь из молодых послать на разведку, промолвил другой.

И взоры стариков обратились к Тмышу. И понял Тмыш, каких слов ждут от него старейшины.

Был у Тмыша сын – смелый, сильный джигит. Аслан[14] крепко любил отца и мать и весь свой народ. Юноша делил с людьми горе и бедность и каждому готов был помочь, чем мог. Люди любили его за ласку, за доброту.