Август, 1-е. Мы слишком устали после долгого нахождения на холоде и должны были отдохнуть. Мы были готовы возвращаться в Урусбиево на рассвете, но у наших спутников были другие планы. Мы поняли, что они задумали освежевать и съесть барана, прежде чем уходить. Не желая по дороге тратить время зря, мы оставили их, чтобы догоняли. Но при первой же попытке идти у меня разболелось колено, словно после сильного растяжения, и мне пришлось остановиться и сесть на одну из тех лошадей, что мы привели из аула. Боль и усталость, которые, несомненно, были последствием холода, постепенно прошли, и я был рад с полпути обходиться без лошади.

Караван наших носильщиков догнал нас за полчаса до прихода в Урусбиево, и мы пошли вместе. Никогда прежде я не видел таких хороших ходоков, как эти татары, – не только по склонам холмов, но и, что самое замечательное среди горцев, на ровном месте. Они задавали нам темп и легко вели нас на восхождении на Эльбрус. Таккер, желая испытать их темперамент, торопливо пошел по лугу. Они же, после того как прошли пять миль за час, вскоре догнали нашего друга с заметной легкостью, и он пожалел, что предложил им испытание на скорость, которую сам спровоцировал. Эти люди – сырой материал, из которого появятся кавказские гиды. Если огромные языковые барьеры будут преодолены, нет сомнений, что с небольшой практикой на ледовых трещинах они станут первоклассными спутниками для путешественника, желающего исследовать ледники этой горной системы.

Мы вошли в Урусбиево и дошли до кунакской почти незамеченными; но и нескольких минут не прошло, как наши туземные проводники уже распространили новости о возвращении и толпа возбужденных селян ввалилась в комнату. Несколько минут прошло прежде, чем рассказ был полностью осознан. Наши обожженные лица и частично ослепшие двое из наших спутников были видимыми признаками того, что мы провели много часов на снежных полях. Сопутствующие обстоятельства и описание вершин, данное носильщиками, казалось, убедили в действительном восхождении. Сцена была самая забавная. Все местное мужское население столпилось вокруг нас, чтобы пожать нам руки. Каждый из наших спутников стал центром внимания, и в воздухе витало «Аллах!», вздобренное восклицаниями вперемежку с восторгом. Когда кто-нибудь входил, то требовал рассказать историю вновь, постоянно повторяя: «Минги-Тау». Это привычное им название звучит для моего слуха более благоприятно, чем тяжелослоговое «Эльбрус».

Мы подверглись перекрестному допросу о том, что видели на вершине. К сожалению, мы были вынуждены признать, что не видели огромного петуха, который там живет. Нам говорили, что он приветствует рассвет кукареканием и похлопыванием крыльев и упреждает приближение людей к сокровищам, которые он охраняет, нападением на незваного гостя клювом и шпорами. Мы даже не могли притвориться, что беседовали с великанами и духами. Они верили, что те живут в расселинах и пещерах Эльбруса.

Об одном из них Хакстаузен рассказал следующую легенду: «Однажды абхазец спустился в глубочайшую пещеру этой горы, где он обнаружил огромного великана, который ему сказал:

– Дитя человеческое верхнего мира, которое отважилось спуститься сюда, скажи мне, как человеческий род живет наверху? Женщина все еще верна мужчине? Обижается ли дочь на свою мать?

Абхазец ответил утвердительно, на что великан заскрежетал зубами, тяжело вздохнул и сказал:

– Тогда я должен жить здесь, вздыхая и сетуя!

Великан упустил свою возможность, когда я провалился в трещину, ибо он мог задать мне тот же вопрос. В старом номере «Субботнего обозрения» в моем кармане была знаменитая статья, прочитав которую, он увидел бы, что период наказания уже завершился.