К великому смущению местных жителей, никакого старика с длинной белой бородой, прикованного к скале, не оказалось. Джинн-падишах, окруженный несметными полчищами своих подвластных духов, также не сделал никакой попытки к сопротивлению. Люди, пришедшие с полночных стран, где царствует вечная зима, исполины по духу, покорили его заоблачное царство и сняли с узника оковы. Если бы де Бессе менее увлекался генеалогией своего народа, мог бы написать в своем дневнике: «Мы ходили освободить Прометея, и Зевс не только не прогневался на нас, но, напротив, послал нам чудное синее небо, теплый ласкающий воздух и девственной белизны мягкий пушистый ковер под ноги».

Килар никого и ничего не видел на Эльбрусе, но на память о своем восхождении принес оттуда черный с зеленоватыми прожилками камень, оказавшийся базальтом. Генерал приказал разбить его на две равные части, из которых одну отослал в Петербург, другую вручил де Бессе для хранения в национальном музее Пешта.

Ученая экспедиция спустилась в лагерь в тот же день, но вследствие чрезмерной усталости не могла представиться генералу. Попытка взойти на Эльбрус ни для кого не прошла безнаказанно: глаза всех страшно распухли, а на лицах появились темные багровые пятна. Вершины горы никто из академиков достичь не смог, все ученые наблюдения производились с небольшого обледенелого выступа, откуда окрестная страна представлялась обширной, рельефной картой. Академики сделали все, что могли, и большего требовать было нельзя от людей, не имевших ни навыка, ни опыта, ни выносливой натуры горца. Выше всех поднялся молодой Ленц, но и он остановился на высоте 15 тысяч футов. Купфер и Менетрие не прошли далее четырнадцати тысяч, а Мейер отстал от всех, хотя и ему удалось переступить границу вечного снега.

Утром 22 июля, в то время как натуралисты, опираясь на свои длинные шесты, взбирались по обледенелым крутизнам Эльбруса, Емануель со своей стороны предпринял также небольшую экскурсию. Он не мог оставаться праздным, когда другие, может быть, с опасностью для жизни предавались своим бескорыстным исследованиям в интересах науки. Если лета и высокое положение, занимаемое им в служебной иерархии, не позволили ему принять непосредственное участие в трудах академиков, то он пожелал по крайней мере ближе ознакомиться со всеми окрестностями Эльбруса и видеть все его достопримечательности. Уже давно он обратил внимание на глухой, однообразный шум, нарушавший торжественное молчание ночи, напоминавший грохот экипажей, снующих взад и вперед по бойким улицам большого города. «Что это такое?» – спросил он одного горца. «Это Малка шумит», – ответил тот. В ту сторону генерал и направил свою экскурсию в сопровождении де Бессе, нескольких офицеров и конвойных казаков. Чем ближе подъезжали путешественники, тем явственнее доносился до них сердитый шум Малки, и в этом шуме терялся звук человеческого голоса, а в нескольких саженях нельзя было расслышать даже ружейного выстрела. Дорога к реке обрывалась на краю страной пропасти, по другую сторону которой с высоты 7800 футов падала вода, образуя громадный движущийся занавес. Это был настоящий водопад, напоминавший де Бессе знаменитый Шафгаузен на Рейне, но далеко превосходивший его дикой красотой пейзажа. Жители станиц, расположенных у нижнего течения Малки, где она так мирно катит свои желтоватые волны, конечно, не подозревают, с какой страшной высоты она низвергается и каким грозным величием обставлена ее колыбель.

Двадцать третьего июля, на другой день по возвращении экспедиции с вершины горы, у Емануеля был парадный обед, на котором присутствовали представители Кабарды, Карачая, Уруспия и других закубанских народов. За обедом пили шампанское, замороженное в снегах Эльбруса, – и первый тост был провозглашен за здоровье венценосного покровителя наук – императора Николая Павловича. Этот тост, за неимением музыки, сопровождался ружейными залпами, которым бесконечными перекатами вторило горное эхо; потом пили за инициатора экспедиции – генерала Емануеля, за ученых, за кабардинца Килара, за фактическое присоединение Эльбруса к владениям Российской империи. Пили все, не исключая мусульман, которые оправдывали себя исключительным случаем. После обеда Килару был вручен с особенной торжественностью заслуженный приз, а затем состоялась церемония раздачи подарков всем почетным горцам, принимавшим участие в экспедиции…