– Были ли на национальной почве разногласия?

– Ни в коем случае, там мы все были родные братья. Были у нас башкиры, казахи, удмурты, но никаких противоречий не было. По национальности никогда не называли. За это дело морду могли набить.

– Что самым страшным было на фронте?

– Страшно сразу было. Кланялся каждой пуле, каждому осколку. А когда понял, что кланяться бесполезно, то, что свистит, мимо пролетает, а твоя пуля, что попадет – ее ты не услышишь.

В г. Вюртемберге мы недолго стояли, Рокоссовский выпросил у Сталина наш корпус для защиты поляков от бандеровцев, целые деревни поляков вырезали. Так мы снова в Польшу пошли, вот когда возвращались, поляки нас отлично встречали, не хуже, чем на парадах. Когда пришли в Люблинский район, мой полк и мою дивизию расформировали. С бандеровцами наши 5-я и 6-я дивизии сражались. Меня отправили в 25-й кавалерийский дивизион, он готовился для войны с Японией. Нас должны были уже отправлять, но 3 сентября мы узнали, что японцы сдались. Наш дивизион расформировали, и оттуда меня уже вернули в 206-й запасной полк. Только на третий раз я туда попал, там две мои красноармейские книжки лежали. Полк стоял в г. Бреслау, меня в штаб полка вызвали, сказали формировать взвод для вывозки трофеев из Германии. Я занялся этим, но тут комиссия приехала, и я, дурак, до сих пор жалею, пошел на комиссию и демобилизовался. Приехал в свою Новоивановку, увидел дом сожженный. Ни кола, ни двора. Родственники по матери все были высланы. Так началась моя гражданская жизнь, но это уже другая история.

Асан Айтакулов, 2010 год

Я родился в 1923 году. В 1941 году окончил 10 классов. В сельской местности, Октябрьская районная средняя школа. Там первыми выпускниками были мы, нас было 5 человек. Тогда не хватало учителей, и в сентябре я стал работать учителем, преподавал математику.

А 17 декабря 1941 года я был призван в армию. Служил во Втором кавалерийском корпусе, 26-й кавалерийский полк, который находился за Пишпеком (Бишкеком). В мае 1942 года нас отправили сначала в Тамбов, а в сентябре 1942 года мы попали на фронт. Стали воевать в брянском лесу.

– Как сложился для вас первый бой?

– Боишься, конечно. Вот мы заняли окоп. Идет перестрелка с немцами. В лесу ночью нас выдвинули еще ближе к немцам, а потом пошли в наступление, выбили их оттуда. Рядом бегут, падают, падают. Пули летят. Даже забываешь, где находишься. Как будто в другом мире находишься сначала. Это же в первый раз. Даже страха нет. Как будто все это во сне проходит. А потом привыкаешь, уже по-другому реагируешь. Но стараешься спастись, прикрываешься, прячешься за дерево. Раньше об этом не думали. А потом при обороне смотришь, чтобы пуля не попала, укрываешься за камень или бревно. Само все потом приходит, как надо действовать.

– Когда вас призвали в кавалерийскую часть, кем вы были?

– Сержантом был, командиром отделения, и на фронте командиром отделения был.

– С лошадьми умели обращаться?

– А как же. Верховая езда…

– Как использовали кавалерию на фронте?

– Вот идет фронт. Ночь. В километрах 20–30 немцы прорвали фронт. Надо остановить их. А пехота когда дойдет… И нас сразу верхом. Компактно. Сразу галопом. Немцы наступают. А здесь перегородишь и остановишь их наступление. Потом пехота уже успевает, занимает оборону. И еще использовали кавалерию в тылу у немцев: рейды по тылам, мост взорвать, штаб вывести из строя – в основном так использовали. Для быстрого движения. Леса, болота – а верхом быстро. Танки не проходят, машины не проходят, а кавалерия проходит.