— А папа не плидет на пиццу?

Вздрагиваю при упоминании Лазарева. Пальцы крепко стискивают смартфон.

— Нет, птенчик, — растягиваю губы в искусственной улыбке. — Папа сегодня не придет.

— А завтла?

«Завтра, надеюсь, тоже. Или лучше пусть не появляется здесь!» — проносится в голове злая мысль.

— У папы очень много дел.

— Каких?

— Овец гоняет по пастбищу.

Похлопываю Кирилла по щеке и вижу, как сдвигаются его бровки к переносице в попытке понять смысл сказанных мною слов.

— Он овцегон?

— О да, — мрачно хмыкаю. — Еще тот овцегонщик.

Неожиданно комната трещит от звона церковных колоколов. Кошусь на экран, вижу имя абонента: «Лена».

6. Глава 6. Женя

— Лазарь, последний раз прошу, — рычит взбесившийся друг и дергает несчастную ручку. — Это элитный алкоголь!

Дверь в ванную комнату вздрагивает под напором внушительной туши Олега. Еще чуть-чуть, и плитка, стоимостью в квадратный метр квартиры в центре, осыплется на пол. Про себя отмечаю, что в прошлый раз было проще.

Обессиленный и высушенный от наркоты друг так активно не сопротивлялся.

События пятилетней давности вспышками отражаются от стеклянных бутылок, которые окружают меня.

Всего за месяц на наркотиках Олег превратился в скелет без сил и смысла жизни. После выписки из больницы он больше походил на экспонат в кабинете биологии, чем на красивого и успешного музыканта.

Я упустил лучшего друга.

За вечной занятостью не заметил, как он превращается в ничто. Хорошо, что в критический момент рядом с ним оказалась Аня. Не приди она в тот день вовремя, мир никогда бы не узнал бизнесмена Олега Шершнева.

— Блядь, я откручу твою тупую башку, как только ты выйдешь!

— Ничего не слышу, — отвечаю нараспев и трясу пустеющей на глазах бутылкой над унитазом.

Рука дрожит, когда я хватаюсь за следующую. Возможно, я перебарщиваю. Иногда здоровому мужику нужно немного выпить и расслабиться. А потом превратить прекрасно обставленный дом в развалины за ночь.

— Дебил, что я партнерам подарю? — вздыхает и с шуршанием опускается на пол. — Макраме?

Разбитые зеркала, разгромленные шкафы, разнесенная в щепки мебель и выломанная дверь на лестницу. Кажется, Лена пыталась его запереть. О происхождении красных пятен на полу боюсь надумать лишнего.

Как и о ножке стула, которая торчит из окна на втором этаже. Слишком знакомая картина для «просто нажраться раз в месяц».

— Подари им приличный кофе. У тебя все партнеры Воробьевские, а там сплошной здоровый образ жизни до тошноты моих седин.

Олега срывает. А я не планирую носить передачки в больницу, когда сам из нее только выбрался.

— Шершень?

— М-м?

— Ты ее ударил?

Отставляю в сторону последнюю опустевшую тару и замечаю, как подрагивает рука. Звон стекла заполняет напряженную тишину. Биение сердца кажется слишком громким. Похоже, я задержал дыхание.

Олег — мой лучший друг. Но Лена мне как сестра, которой у меня никогда не было. Мы выросли вместе и прошли через многое.

— Не знаю, — отчаянно стонет, пока я матерюсь сквозь зубы. — Ни хуя не помню. Ни хуя.

— Кретин! Блядь, ты совсем ополоумел?

— Врежь мне, если тебе полегчает.

— Кому здесь врезать, хорек? — высокие ноты знакомого голоса раздаются из коридора, а я растерянно кручу головой. — Сейчас, мигом, кусок дебила! Где у тебя сковородочка потяжелее?

— Воробушек?

Голос друга приобретает жалобный оттенок.

Облегченно вздыхаю. Анины методы очень жестокие, но всегда рабочие. Поэтому я остаюсь в укрытии.

Не хочется попасть под горячую руку всеобъемлющего спасения.

«И кому такое счастье достанется?»

От собственных мыслей становится неуютно. Визуализация потенциального Аниного партнера вызывает ревнивый скрежет под ребрами.