Потом прижимается горячим тело и утыкается носом в ухо.

Очаровательный говнюк.

— Злобная птичка, — ласково мурчит и ловко забирает сковородку из ослабевших пальцев. — Как же я хочу тебя…

Опускаю веки, позволяю ему немного потереться о мою кожу. Лазарев ластится так, словно между нами не стоят пять лет расставания и его невеста.

«Точно, невеста. С добрым утром, идиотка!» — с издевкой хохочет подсознание.

С силой сжимаю зубы на ладони, а Лазарев орет от боли. Отскакивает и роняет сковородку на ступню.

Пищит нецензурной бранью, как будто кухонная утварь ему яйца отбила, а не пальцы. Прыгает на одной ноге, как вдруг испуганно замирает и косится на дверь детской комнаты.

Он же не знает, что уснувшего Кирилла не разбудит даже ядерный взрыв.

Наклоняюсь, поднимаю сковородку и замахиваюсь с рыком:

— Вали к невестушке, бродячий баран! — и ударяю его по бедру.

4. Глава 4. Женя

Покрасневшая Лена отчаянно обмахивается. Из глаз по щекам катятся слезы, а кончик милого носика судорожно дергается. Изо всех сил она старается не разбрызгать набранный в рот чай от хохота.

Сучка.

— Лазарев, ты кадр, — пищит и растирает дернувшееся горло. — Фу-у, чуть не подавилась.

— Я жертва. Невинноубиенная, — страдальчески закатываю глаза, затем тянусь к кружке. — Жопа, знаешь, как болит? А тебе лишь бы поржать.

— О-о-о, конечно, — хмыкает подруга и по-деловому закидывает ногу на ногу. — Воробушка лапал не ты, а святой дух.

— Меня подставили, — фыркаю в ответ и осторожно потираю ушибленное бедро. — Стрелочница. Сама сказала, что не против налаживания наших отношений.

— Мало ли что я там сказала, — пространственно говорит и отмахивается от меня.

Через секунду наш обоюдный хохот разносится по кухне.

Традиция пить чай у Шершневых зародилась после моей выписки из больницы. Когда я вышел, оказалось, что идти особо некуда. В пустую квартиру возвращаться не хотелось. Хотя Катя забрала все вещи, стены пропитались ее присутствием и разрушающим чувством вины. Моей.

Мы были счастливы.

Оставаться там дальше — неправильно. Поэтому я выставил квадратные метры, заработанные кровью и потом, на продажу без капли сожаления. В тот же день, как только переступил порог. Все, что дала мне эта жилплощадь, я получил.

Переезжать к отцу я не собирался. Перспективы пребывания в одном доме с ним пугали.

Желание свернуть шею человеку, который дал тебе жизнь, невозможно подавлять до бесконечности.

Я снял дом в том же районе, где жили Шершневы.

Присутствие рядом Лены, ставшей символом моего выздоровления, успокаивало. Первые дни она приходила в гости, но потом наши трезвые посиделки перенеслись в их уютную гостиную.

А еще за прошедшее время я ни разу не связался с Катей.

— Долго будешь зубы заговаривать?

Выныриваю из вялотекущих под строгий голос подруги. Лена невозмутимо поправляет кремовые брюки. Замечаю, что несмотря на ранний час, она выглядит так, словно только-только вернулась домой.

— Не понимаю, о чем ты, — привычно отшучиваюсь и, оттопырив мизинец, громко хлюпаю остывшим чаем. — Хочу выкупить дом. Планировал сегодня принять у Олега дела, но его не оказалось на работе. Потому и приехал, чтобы узнать, не сожрала ли одна подлая змеючка моего несчастного друга?

— Что. У тебя. К Ане? — отчеканивает потемневшая Лена.

Еще бы я сам понимал, что именно чувствую к ней. От Ани выворачивает мозг. Желание покорить норовистого воробья занимает мысли и заставляет кровь кипятком растекаться по синим прожилкам вен.

Так же, как и в прошлый раз.

Когда после двух месяцев нашего скоропостижного романа, я задолбался разгадывать загадку собственной биполярки и свалил обратно к любви всей жизни.