Но таких меньше. В детском мире самоутверждаются за счет других.

Отдельная история это конфликты на детских площадках. Нормальные дети решают их сами. Не наученные этой сложной процедуре идут жаловаться. Владу особенно удивляли 10-13 летние детки, подходившие к ней со словами «ОН МЕНЯ УДАРИЛ», она все никак не могла понять, кто тут больший дурак.

Сильнее удивляли Владу только мамы, с матом и воплями налетающие на чужих детей. Ромку даже шлепнула одна… но это уже другая история.

Сегодня, впрочем, погуляли без эксцессов. Два часа, как и планировалось. Пообедали, поехали к логопеду.

17:30. Влада припарковала машину у парадной («дети, выходим из машины аккуратно! Смотрим другие машины!»), вышла, скрипнула зубами при взгляде на побитый бампер и пошла домой. Надо было бы зайти в магазин, дома кончилось молоко, но идти с детьми за продуктами – себе дороже. Мало того, что кучу ненужного наберешь, так еще и разругаешься. Не ходят ее дети в магазин спокойно, ну ни в какую.

Спас «Самокат». Влада заказала две бутылки молока, хлеб, упаковку фарша и, немного подумав, два мороженых.

Дети ушли играть в детскую. Вообще-то, сегодня им нужно было читать и писать в прописях, но Влада занялась ужином, потом прилетело сообщение с работы в стиле «Срочно! Сделать вчера!», потом она заглянула в детскую, а там…

Очнулась она в 20:30. Три часа будто одним глотком выпила. Покормила детей ужином, покупала, почитала сказку на ночь (сегодня 40 минут, Ромка долго засыпал), и в 22:20 легла в ванную.

На столе ждало недописанное задание на грядущий семинар. На телефоне высвечивалось 3 сообщения и один непринятый звонок. На ноутбуке в отдельной папке хранился забытый файл, а в нем – целый мир.

У Влады ни на что уже не было сил.

Обычный день Владиславы Усольцевой закончился в 23:10. Чтобы новый начался в 7:00.

Глава 3

Амайя пришла на площадь рано утром. Со дня наводнения и падения ратуши прошла почти неделя. Делать на площади было нечего, любоваться нечем. Обломки рухнувшего здания убрали, обнаруженные останки людей захоронили. Остался лишь фундамент, как корень сломанного зуба выглядывающий из каменной мостовой. Но не на остов когда-то прекрасного строения приходили смотреть собравшиеся на площади люди.

Дело было в туче.

Прошедшая гроза не миновала бесследно. Туча, пролившаяся дождем на город, которая, казалось бы, должна развеяться, исчезнуть, избавившись от своего груза, никуда не делась. Она немного отступила и зависла в стороне. Да так и стояла там, по-прежнему мерцая изнутри молниями.

– Мне кажется, там конец мира, – внезапно сказала стоявшая рядом с Амайей женщина.

Амайя только кивнула. Мысль-то была не нова.

Горожане ничего не могли с собой поделать. Трудно заниматься делами и вообще – делать вид, что в жизни все в порядке, когда из окна видишь, как часть привычного мира потерялась во тьме. Будто некий великан огромным ножом отхватил долю земли, и на месте недостающего куска открылась бездна. Вот они и собирались на площади – месте, с которого все началось и с которого пугающую тьму было видно лучше всего, и смотрели. Постоят, посмотрят и идут жить дальше.

Каждый приходил на площадь хотя бы раз в день. Будто проверял, на месте ли туча, не сдвинулась ли… не отхватила ли себе еще кусочек бытия.

Самое интересное, что погруженный во тьму мир все же существовал. Фредерик говорил: группа мужчин ходила в сторону тучи и не нашла ничего интересного. Стены города, за ними поле и лес. Храбрецы рассказывали, что тьма не трогала людей, просто постепенно становилась все гуще и гуще, и уже невозможно было идти в ней дальше.