Напасть на конвой возможности уже не представлялось, конечный пункт был известен, а отдохнуть, всё-таки, было надо. Сима вырубилась сразу, только присев у дальней стены. Да уж, досталось девчонке. А молодец. С характером. Как бы ни было тяжело, ни разу не пожаловалась. И не ныла. Я посидел ещё час, чутко прислушиваясь к тому, что творится наверху. Убедившись, что всё спокойно, тоже привалился спиной к стене и заснул своим звериным сном. Проспал я часатри и проснулся от голосов наверху. Караван шёл прямо через деревню. Бойцы перекликались между собой, покрикивали на пленных, лошади фыркали и изредка ржали, а пленники глухо переговаривались, и кто-то мерно стонал при каждом шаге. Тонко вскрикнул девичий голос и тут же раздался смех конвоиров.

– И всё-таки, куда этот стрелок подевался? – заставил меня напрячься голос Большого неподалёку.

– Их как минимум двое было, – угрюмо проговорил Гестапо. – Фюрер их лёжку нашёл.

– Лёжку нашёл, а по следу пройти не судьба?

– След в сторону уходил. Фюрер прямо до солончака по нему прошёл. А там уже не различить было.

Ну, надо же, мы по солончаку, оказывается, шли. Всё-таки бережёт меня мой ангел-хранитель. Спасибо ему.

– И кто это может быть?

– Да мало ли кто? Тут по степи много кто шарится. Засекли нас, спрятались от греха, а потом, увидев нашу схватку с заражёнными, решили помочь зомби с нами расправиться. Зомбаки поедят и уйдут. А добра вон сколько останется. Бери – не хочу.

– Может, ты и прав. Но наказать наглецов аж руки чешутся. Кстати, мои бойцы тут след к реке нашли. Тоже двое прошли. Не они?

– Вряд ли. Да и не до них сейчас. В районе этой деревни собаки шалят. Свора серьёзная.

– Накаркал!

Действительно, вдали раздался собачий лай, голоса людей зазвучали уже на тревожной нотке, и раздался лязг передёргиваемых затворов.

– Круговая оборона! – раздалась команда Большого. – Рабов и свободных лошадей в центр!

А потом голоса заглушил треск автоматных очередей, сквозь который пробивались собачий лай, скулёж, маты и отрывистые команды. Бой длился минут пятнадцать, а потом стрельба стихла.

– Суки! – матерился кто-то из бандитов. – Больно-то как!

– Сиди, не дёргайся. Дай перевязать. Вон как ногу располосовали.

– Хватит скулить, как бабы! – опять прорезался голос Большого. – Пошли дальше!

– Что-то ты, Большой, раскомандовался, – недовольство в голосе Гестапо прямо сочилось ядом.

– Ты, что ли, будешь моими людьми командовать? Твоих-то всего трое осталось. Да не куксись ты. Пошли. Уже немного осталось.

Опять раздались шаги и удаляющиеся голоса. Наконец, всё стихло. Только сейчас я обратил внимание на Симу. Девушка давно проснулась и теперь сидела у стены, сжавшись в комочек. В косых лучах утреннего солнца, пробивающихся через щели в полу, были видны её испуганные глаза. Я пересел к ней.

– Что, испугалась?

– Ага.

– Не бойся. Они ушли уже.

– Что теперь делать? Мы их упустили?

– Нет. Мы знаем, куда они идут. Тоже пойдём туда и посмотрим, что можно предпринять.

– Мы спасём всех?

– Нет. Мне нужен только парень по имени Семён. Остальных я спасать не намерен.

– Но, как же остальные? Они так и останутся в рабстве?

– За Семёна мне заплатили. А за остальных совать голову в петлю я не намерен.

– Как ты можешь?

– Могу. Сама посуди. Вытаскивать двадцать человек из логова врага, а потом вести их через степь, просто нереально. Сама видела, с какой скоростью они двигаются. Да нас десять раз догонят и в фарш порубят. Это ещё если повезёт их с Крытого вытащить. Самое большое, что я могу для них сделать, это дать координаты этой Тортуги воякам. Пусть проводят войсковую операцию и освобождают всех рабов оптом.