Вот только вместо раскаявшегося Ваньки и нотаций его уважаемой маменьки меня ждали мои собственные вещи, вываленные на лестничную площадку.

Я не сразу поняла, что это они. Подумала, что какой-то сосед выкинул барахло, поленившись отнести вниз, к мусорным контейнерам. Уже подошла к самой двери, чтобы позвонить, как меня будто что-то дёрнуло. Я обернулась и узнала свой брелок — чёрно-белую кошечку, подвешенную к сумке.

Проверила — точно, моё. Взяли из шкафа и вынесли сюда. Всё скопом: сумка, три пакета, всё, что у меня было.

Звонить и разбираться я не стала. Негласный «мессидж» был вполне ясен. Думаю, они бы мне даже не открыли, а если бы открыли, то только для того, чтобы пригрозить вызвать полицию.

Я вышла на улицу, таща вещи. Странно, их было-то всего ничего, но оттягивали плечи они так, будто весили тонну.

Две бабульки, сидевшие на скамеечке, при моём появлении затихли и окинули меня подозрительными взглядами. Я с трудом подавила желание сказать им, чтобы не обращали внимания, всего лишь выношу по частям расчленённый труп. Вместо этого отошла подальше и присела на бордюр. Закурила.

Марк.

Это имя выплыло в сознании буквально сразу, будто лопнул давно надувавшийся мыльный пузырь. И голову заполонило множество таких мыльных пузырей: «он дал мне свой адрес», «у меня есть его телефон», «он сказал, я могу прийти», «он даже несколько раз это говорил», «он классный», «у него обалденная улыбка» и «вот он офигеет, когда увидит меня».

Но, блин... Нет, я не могу к нему пойти. Что он подумает? Опять станет расспрашивать, не исключено, что пойдёт бить морду Ваньке.

Эта мысль на миг показалась мне заманчивой, но я покачала головой. Вано, может, и не в курсе, может, это его маманя постаралась. Приехала с дачи или куда они там ездили, обнаружила, что квартира превратилась в притон, решила, что это моя вина...

В любом случае, хрен с ними, с Ванькой и с его мамашей. Неужели я действительно собираюсь отправиться к Марку? А что если он тоже станет распускать руки?

Почему-то мне казалось, от него не отобьёшься так легко, как от Ваньки.

Но пока рациональная часть моего сознания выкладывала аргументы против, оставшаяся (большая), совершенно безбашенная, уже подхватила вещи и зашагала к метро.

Нет, я позвонила ему сначала, конечно же. Но, похоже, в этот день меня прокляли, и Марк тоже не взял трубку. Пришлось ехать наудачу, уговаривая себя, что если там никого не будет или если дверь мне откроет какая-нибудь длинноногая стервочка, то сразу же уйду.

Марк жил в довольно престижном доме, с охраной и консьержем. Я решила было, что тут моя сказочка и закончится, но после того как консьерж посмотрел мой паспорт и переписал куда-то данные, пройти мне позволили.

Вот только дома и впрямь никого не оказалось. По идее, надо было уходить, но я устала. Бросила сумку с пакетами прямо у дверей, села и принялась ждать.

Не знаю, сколько времени прошло, телефон сел, но в один прекрасный момент лифт раскрылся на моём этаже (я так сжилась с этой лестничной клеткой, что, по-моему, имела полное право называть её своей) — и из дверей появился Марк.

Какой усталой ни была, я засмеялась в голос, увидев его ошарашенное лицо.

— Привет, — сказала, так и продолжая сидеть. — Ты вроде говорил, у тебя можно переночевать.

— Ёшкин кот, я уж думал... — он не докончил, вздохнул с облегчением. Улыбнулся.

— Что думал?

— Неважно, — он вытащил из кармана ключи.

Слава богу, он не стал ни о чём выспрашивать. Впустил в квартиру, помог затащить вещи.

Я почему-то даже с некоторой робостью переступила порог. Сердце сжалось, потом сжалось и где-то в животе, потому что квартира пахла Марком, его одеколоном, кожей и бензином. Звучит, наверное, ужасно глупо, но от этого запаха я на мгновение поплыла, даже к косяку привалилась, в глазах потемнело, и сладко засосало где-то под ложечкой. Захотелось вдохнуть полной грудью, пропитаться им.